Штамм. Трилогия
Шрифт:
Пока он биологически не обращен, шанс остается.
— Я должен вырвать Зака из жизни Владыки. Или, точнее, вырвать Владыку из жизни Зака. Неужели мы и в самом деле способны его уничтожить? Я что имею в виду — ведь это не удалось даже Богу много веков назад.
Богу это удалось. Озриэль был уничтожен. Возродилась кровь.
— Значит, мы в некотором роде должны исправить ошибку Бога.
Бог не совершает ошибок. В конечном счете все реки текут в море…
— Не совершает ошибок. Вы
Но и мне тоже. Чтобы я смог уберечь вас от растления. Все складывается в единую картину. Прах собран. У Фета есть оружие. С неба пролился огонь. Знаки и предзнаменования — это язык Бога. Они все поднимутся и падут под напором нашего союза.
И снова пауза, чтобы Эф осмыслил услышанное. Неужели Рожденный уже проник в его мысли? Расслабил разговором мозг, чтобы увидеть его истинные намерения?
Мистер Фет и миз Мартинес очистили шестой этаж. Мистер Элисальде и мистер Сото все еще работают на пятом.
— Я хочу на шестой, — сказал Эф.
Они начали спускаться по лестнице, миновали лужу белой вампирской крови. Прошли мимо двери на пятый этаж. Эф услышал громкую, чуть ли не радостную ругань Гуса.
Шестой этаж начинался с картографического зала. Через тяжелую стеклянную дверь Эф прошел в вытянутое помещение, где когда-то работала система климат-контроля. На стенах висели панели с термостатами и измерителями влажности, а на потолке здесь и там виднелись вентиляторы, на которых безжизненно болтались ленточки.
Стеллажи здесь были длинные. Мистер Квинлан пропустил Эфа вперед, и тот понял, что находится где-то глубоко под Брайант-парком. Он тихо пошел дальше, прислушиваясь, не обнаружатся ли Фет с Норой. Он никак не хотел застать их врасплох. Или чтобы застали врасплох его. Где-то за стеллажами послышались голоса, и он направился в ту сторону через проход.
У них горел фонарик, и Эф выключил прибор ночного видения. Он подошел достаточно близко и теперь видел их сквозь стеллаж. Они стояли у стеклянного стола спиной к нему. Над столом в шкафу лежали, судя по всему, самые драгоценные приобретения библиотеки. Фет открыл запоры и разложил перед собой древние тексты. Он принялся рассматривать один из них — Библию Гутенберга. Судя по виду, книга имела наибольшие шансы сыграть роль «Люмена». Посеребрить обрез страниц не составит труда, а что касается иллюстраций, их легко можно будет вырезать из других книг. Уничтожение букинистических сокровищ — не самая высокая цена за избавление от Владыки и его клана.
— Эта, — сказал Фет. — Библия Гутенберга. Раньше их было меньше пятидесяти… Теперь? Теперь, наверное, она последняя.
Он еще раз осмотрел книгу, повертел в руках.
— Неполный экземпляр, напечатан на бумаге, а не на пергаменте, и переплет не подлинный.
Нора взглянула на Василия:
— Ты много узнал о древних текстах.
Крысолов невольно покраснел от похвалы. Он достал из шкафа каталожную карточку в жестком ламинате и показал Норе, что прочел все это там. Она легонько хлопнула его по руке:
— Я ее возьму и еще пару книг для отвода глаз.
Фет аккуратно уложил их в рюкзак.
— Постой! — воскликнула Нора. — У тебя кровь…
У Фета открылось обильное кровотечение. Нора расстегнула на нем рубашку и достала маленький пузырек с перекисью водорода из аптечки.
Она налила перекись на пропитавшуюся ткань. Кровь запузырилась и зашипела. Этим Нора отбивала запах, чтобы не привлекать стригоев.
— Ты должен отдохнуть, — сказала Нора. — Я требую этого как твой врач.
— Мой врач, — отозвался Фет. — Вот, значит, кто ты.
— Да, — улыбнулась Нора. — Нужно достать для тебя антибиотик. Мы с Эфом поищем. Ты возвращайся с Квинланом…
Она аккуратно очистила рану и залила ее той же перекисью. Струйки путались в волосах на его мощной груди.
— Хочешь перекрасить меня в блондина? — пошутил Василий.
И какой бы жуткой ни была его шутка, Нора рассмеялась, поощряя саму способность шутить.
Василий стащил с нее шапочку.
— Эй, отдай, — воскликнула Нора, борясь со здоровой рукой Фета.
Василий отдал убор Норе, заключил ее в объятия.
— У тебя кровотечение…
Он провел рукой по ее голому черепу:
— Я так рад, что ты вернулась… — И тут Фет впервые сказал ей на свой манер о том, как он к ней относится: — Не знаю, где бы я теперь был без тебя.
При других обстоятельствах признания дюжего крысолова показались бы сомнительными и недостаточными. Нора ждала бы чего-нибудь большего. Но сейчас — здесь и сейчас — этого хватило. Она легонько поцеловала его в губы, ощутила его мощные руки на своей спине — они обхватили ее, прижали к широкой груди. И тут они оба почувствовали, как ушел страх и остановилось время. Они были здесь, сейчас. Да что говорить, им казалось, будто они всегда были здесь. Воспоминания о боли и утратах померкли.
Когда они обнялись, луч фонарика в руке Норы скользнул вдоль полок, на мгновение высветил Эфа, и тот отпрянул, прячась за стеллажом.
Замок Бельведер. Центральный парк
На этот раз доктор Эверетт Барнс сумел дотерпеть, и вырвало его уже после того, как он вышел из вертолета. Закончив извергать завтрак, он отер рот и подбородок платком и пугливо оглянулся. Вампиры никак не прореагировали на его приступ рвоты. Их выражение лица — или его отсутствие — оставалось бесстрастным и безразличным. Барнс с тем же успехом мог снести гигантское яйцо на склизкой дорожке близ Шекспировского сада в створе Семьдесят девятой улицы или выпростать третью руку из груди — в глазах этих роботов его репутация не претерпела бы ущерба. Вид у него был ужасный, лицо распухло и посинело, на губах запеклась кровь, перемотанная рука болталась на перевязи. Но они ни на что из этого не обращали внимания.
Барнс задержал дыхание и прошел несколько метров под крутящимися лопастями. Вертолет взлетел, хлестнув его по спине струями дождя, и, когда машина удалилась на некоторое расстояние, Барнс открыл свой широкий черный зонт. Его бесполые немертвые охранники обращали на дождь не больше внимания, чем на его рвоту, они двигались рядом, словно бледные пластмассовые автоматы.
Голые кроны высохших деревьев раздались, и перед Барнсом на фоне загрязненного неба показался замок Бельведер на высоком сланцевом обнажении.