Штамм. Трилогия
Шрифт:
Но тут вдруг поняла, с кем говорит.
— Слушай, Эф, что касается Фета…
— Тебе не обязательно объясняться со мной. Я все понимаю. Мир по уши в дерьме, и мы можем себе позволить быть только с теми, кто заботится о нас, ставит нас превыше всего на свете. Как это ни странно… Я рад, что это Фет, а не кто-то другой. Потому что он скорее умрет, чем допустит, чтобы с тобой что-то случилось. Сетракян знал это и предпочел мне Фета, и тебе это тоже известно. Он может сделать то, на что я не способен, — защитить тебя.
Противоречивые эмоции одолевали
— А что, если Владыка захочет, чтобы я принес книгу? — спросил Эф.
— Может, стоит сказать ему, что мы тебя подозреваем. Пусть Владыка придет спасти тебя. Или настаивай, чтобы он вернул тебе Зака.
Лицо Эфа помрачнело на секунду, он вспомнил категорическое неприятие Владыкой этого пункта.
— Из этого вытекает главный вопрос, — сказал он. — Как мне привести эту штуку в действие и выбраться живым?
— Не знаю. Пока слишком много неясностей. Чтобы провернуть все это, потребуется немалая доля везения. И мужества. Я не стану тебя винить, если ты передумаешь.
Нора посмотрела на Эфа: не обнаружит ли он неуверенность… или уязвимость, чтобы она могла выразить участие?
— Передумаю? — переспросил Эф, пытаясь вызвать ее на откровенность. — Ты имеешь в виду, передумаю проворачивать все это дело?
Он увидел ее озабоченное лицо. Девушка отрицательно покачала головой. Ни малейшего намека на двурушничество. Он обрадовался. Испытал облегчение. В отношениях между ними многое изменилось, но в душе она оставалась борцом за свободу, каким была всегда. Это помогло Эфу поверить, что и он остался прежним.
— Чего это ты? — спросила Нора.
— Ты о чем?
— Мне показалось, что ты улыбаешься.
Эф помотал головой:
— Просто напомнил себе, что главное во всем этом — спасение Зака. Я готов на все, чтобы освободить его.
— Думаю, это поразительно, Эф. Правда.
— Ты не боишься, что Владыка разгадает все наши хитрости? По-твоему, он поверит, что я способен на это? Что я могу предать всех вас?
— Да, я так думаю, — сказала она. — Ведь так мыслит сам Владыка.
Эф кивнул, радуясь, что она не видит его лица. Если не Нора, то кто же оборотень? Уж точно не Фет. Может, Гус? Может, вся его ненависть — лишь прикрытие? Еще одним подозреваемым был Хоакин. От всех этих лукавых мыслей Эф сходил с ума.
«…Никогда не попадешь, никогда не попадешь в сточную трубу».
Со стороны главной выставочной площадки донесся неясный звук. Поскребывание, которое прежде ассоциировалось с грызунами, теперь могло означать только одно.
Нора тоже услышала. Они выключили фонарики.
— Жди здесь, — велел Эф.
Нора поняла: чтобы уловка сработала, Эф должен идти один.
— И будь осторожна.
— Как всегда, — сказала она, обнажая серебро.
Он выскользнул за дверь,
Казалось, все тихо-спокойно. Руки у манекенов были нормального размера, никаких когтей из среднего пальца не торчало. Эф свернул направо, держась ближе к стене, и наконец увидел, как чуть покачивается вешалка на круглом стеллаже близ эскалатора на спуск.
Эф вытащил меч и быстро направился к площадке над деревянными ступенями. Бездействующий эскалатор тянулся в узком пространстве между двух стен. Он спустился бегом, стараясь не топать, и перешел по площадке на следующий уровень. Что-то подсказывало, что надо спускаться вниз, и он послушался.
Эф замедлил шаг, принюхиваясь. Здесь побывал вампир, и он почти наступал ему на пятки. Странно — вампиры никогда не гуляют сами по себе и не используются ни в каких одиночных операциях. Если только на патрулирование этого универмага не было выдано распоряжение. Эф отошел от эскалатора, пол отливал зеленым. Никакого движения. Он собирался направиться к большому подиуму, когда услышал легкий щелчок в противоположном направлении.
И опять ничего не увидел. Пригнувшись, Эф обошел стеллажи для одежды в поисках источника звука. Указатель над открытыми дверьми сообщал, где находятся туалеты, административные помещения и лифт. Эф прошел мимо административных, заглядывая во все открытые двери. Когда проверит остальное, можно будет вернуться и посмотреть, что за закрытыми. Он подошел к туалетам, приоткрыл дверь в женские. Здесь было тихо. Он вошел, пооткрывал кабинки, держа наготове меч.
Эф вернулся в коридор, остановился и прислушался, чувствуя, что теряет тот едва заметный след, по которому шел. Он толкнул дверь в мужские туалеты и вошел внутрь. Миновал писсуары, распахивая кончиком меча одну за другой двери кабинок. Наконец, разочарованный, собрался уходить.
И тут вверх взметнулись бумаги — вампир выпрыгнул из корзины для мусора в углу около входа и замер, усевшись на одной из раковин в другой стороне помещения. Эф отпрянул, бранясь и молотя в воздухе мечом, чтобы остановить жало. Он тут же занял более выгодную позицию, продвинувшись вперед вслед за серебряным мечом. Меньше всего ему хотелось застрять в кабинке. Размахивая клинком перед шипящим вампиром, он обошел его, приблизился к корзине. Бумага шуршала под ногами.
Стригой сидел на раковине, держась за гладкую кромку, его колени торчали над головой, и он смотрел на Эфа, который наконец сумел разглядеть его в зеленоватом свете своего прибора. Это был мальчик. Лет десяти-двенадцати. Афроамериканец. Глаза его казались молочно-белыми.
Слепой. Одно из «щупалец».
Верхняя губа «щупальца» кривилась так, что в приборе ночного видения казалось, будто он улыбается. Пальцы рук и ног цеплялись за переднюю кромку раковины, словно он собирался прыгнуть. Эф держал грудь «щупальца» на острие меча.