Штангист: Назад в СССР. Том 2
Шрифт:
Мы с ребятами переглянулись.
— Я не хочу с тобой драться, — сказал я. — Только поговорить.
— Врешь! Вон, Матвей уже не знает, обо что ему кулаки чесать!
— Так, ты сам виноват! Заслужил! — Шагнул к Марату Матвей.
— Тихо ты, Матвей, — я тронул крепкого мальчишку за плечо.
Матвей обернулся. Его злые глаза блеснули в едва пробивающимся сквозь верхушки рощицы свете уличного фонаря. Я уже давно понял, что Матвей обиделся на Марата. Обиделся за то, что тот сорвал соревнования, на которых у Матвея
— Вова, ну ты же его знаешь, — вдруг помягчал взгляд Матвея. — Знаешь же, что он с самого начала, как ты пришел в зал, на тебя взъелся. А теперь и вовсе вон что вытворил! И что ж, заступаешься за него?!
— Я заступаюсь не за него, а за тебя, — сказал я холодно.
— Чего? — Не понял вдруг Матвей.
Артемий с Сергеем тоже переглянулись, явно не совсем понимая, о чем я говорю.
— Душу ты этим не отведешь, Матвей, — сказал я. — Почесать кулаки, почешешь. Но дракой этой ничего не поправить.
— Ты сам еще тот заядлый драчун, — возразил Матвей, — а мне запрещаешь?
— Я дерусь только тогда, когда кроме как дракой, ничем другим дело не решить.
— А тут решить?
— Решаем тут не мы, а машиностроитель. Но тут можно помочь, и не дракой, а словом.
— Это ты о чем? — Удивился Матвей.
Я глянул на Артемия. Понятливый мальчишка сразу додумался, что я имею в виду и сказал остальным:
— Пойдем, пацаны. Пускай Вова тут с Маратом сами останутся.
— Что?! — Матвей возмутился. — А если Марат его?..
— Не драться они будут, дубина стоеросовая, а разговаривать! — Разозлился Артемий.
— Чего? О чем тут говорить-то, все и так понятно!
— Пойдем! — Артемий слегка пихнул Матвея. — Нечего тут стоять!
— Что?! Куда?!
— Идем-идем. Уймись уже, Матвейка. Чего ты как из пещеры вылез? — Сергей подтолкнул его в спину, уводя из рощи, потом, обернувшись, бросил: — Только ты давай, Вова, на автобус не опоздай!
— Езжайте. Если что, я на следующем.
Парни ушли, и мы с Маратом остались вдвоем.
— Ну и что ты собрался делать? — Спросил я, глядя на мальчишку, стоящего немного в низине, сверху вниз.
— А тебе-то что? На кой ляд ты вообще за мной поперся?!
Я вздохнул.
— Убежать из дома, что ли надумал?
Марат не ответил, только отвел взгляд.
— Глупости все это.
— Чего ты ко мне прокопался?! Нечего мне указывать, что делать! — Крикнул Марат.
Я хмыкнул. Потом сказал:
— Ты что, вроде, взрослый уже, да? Что хочешь, то и делаешь: хочешь зажигаешь шутихи прямо в школе. Хочешь, убегаешь сломя голову, чтобы не наказали. Так?
Марат замялся.
— Я не думал, что она так задымит, — вдруг сказал он очень виновато. —
— М-да… Марат, вот скажи мне, зачем ты пришел заниматься штангой?
— Че? — Удивился мальчишка. — Че ты ко мне привязался?
— Хочешь, чтобы отвязался? Тогда ответь: зачем ты пришел на штангу? Как только скажешь, так я сразу и уйду. А сам, делай что хочешь.
Марат не надолго задумался. Потом, наконец, ответил:
— Пришел, чтобы стать сильным.
— И как, стал?
В темноте Марат казался мне просо силуэтом на фоне слившихся в единую серость ветвей низкорослых деревьев. Эмоции его я мог понимать только по редкому блеску глаз, да по положению тела. Мальчишка понурил голову, опустил плечи.
— А ведь быть сильным, это не только стать сильным физически, — сказал я. — Это еще и быть сильным духом. Быть волевым. А волевой человек никогда не бежит от ответственности. Он всегда отвечает за свои дела. За любые. И знаешь, что я тебе скажу, Марат? Не научила штанга тебя ничему.
Марат молчал. Видимо, не знал он, что можно было бы мне ответить.
— Когда ты подходишь к штанге и не берешь вес, только ты сам несешь за это ответственность, — продолжал я. — Ведь это не твой недоброжелатель подложил тебе свинью, и теперь ты проиграл. Не судьба распорядилась так, что ты никогда не возьмешь этого веса. Это просто ты сам слабый еще для него. Значит, ты сам берешь и сам занимаешься, чтобы стать сильнее. То есть, ты берешь на себя ответственность за свой проигрыш. Ты и больше никто. Укорять я тебя, Марат, ни в чем не буду. Не буду, потому что я тебе не старший брат, да и вообще не товарищ. Ты только подумай над моими словами. Тогда, может быть, поступишь сейчас правильно. Ладно. Бывай.
После этого я потопал назад, к выходу из рощицы. Не прошел даже пяти метров, как за спиной раздалось:
— Вова, стой.
Замерев на полушаге, я обернулся. Марат шел следом. Закашлявшись, он остановился на пару мгновений, но потом зашагал вновь.
— М-м-м?
— Ты на каком автобусе ездишь? — Спросил вдруг он.
— Отсюда? На двадцать шестом. С пересадкой.
Марат, боясь показывать мне свой взгляд, только проговорил почти шепотом:
— Ну тогда подожди меня. Я тоже домой поеду. Вместе с тобой.
На следующий день, от Константина Викторовича, я узнал, что руководство Машиностроителя решило провести толчковый этап в следующее воскресенье. Сроки поджимали, и соревнования надо было возобновлять. Понедельник в спортшколе сделали выходным для всех учащихся там детей, и тренировки надлежало возобновить со среды.
Тогда пройдет быстрая предсоревновательная подготовка, и снова в бой. Решили, заново взвешивание не проводить. Все спортсмены будут работать в тех же весовых категориях.