Штормовое предупреждение(Рассказы)
Шрифт:
И все-таки он не успевает. Джим наваливается на него раньше, чем он схватывает автомат. Но теперь Василий был подготовлен к нападению, успел вывернуться из-под Джима и схватить его за горло. Однако Джим уже выдернул пистолет.
Василий ударил по руке Джима раньше, чем прогремел выстрел. Пистолет отлетел в сторону. И все-таки Василий оставался в худшем положении. Ноги были связаны, и это лишало его устойчивости. К счастью, Василий понял это сразу. Он собрал все силы и стал бить Джима головой о каменный пол пещеры.
Теперь
— Я Пряхин, я Пряхин. Нахожусь на Гибельном, нахожусь на Гибельном…
Так он передавал минут сорок. Потом, не спуская глаз с Джима, вынес из пещеры и сложил недалеко от входа все, что могло гореть, облил остатками спирта и поджег. Через несколько минут над Гибельным высоко поднялся шлейф дыма.
А еще через полчаса над островом повис вертолет.
Первым по шторм-трапу спустился мичман Гринько.
ПРИЗ
Командир батареи главного калибра лейтенант Фролов сразу же после ужина собрался сойти на берег. Но не успел он дойти до трапа, как его окликнули: по шкафуту к нему бежал старшина первой статьи Дёмкин.
— Товарищ лейтенант, беда!
— Что случилось?
— Вострышев заболел. Жар у него, и на головную боль жалуется. Ужинать не стал.
Фролов озабоченно посмотрел на часы. Домой он явно опаздывает, жене опять придется одной идти в кино. А Вострышева надо посмотреть: если матросу изменяет аппетит, значит, дело действительно плохо.
Вострышев лежал на нижней койке. Увидев лейтенанта, он хотел встать, но тот жестом остановил его.
— Что с вами? — спросил Фролов, склоняясь над матросом.
— Да вот, застудился малость. Знобит.
Фролов приложил ко лбу матроса ладонь и тотчас же приказал старшине:
— Вызовите врача!
Старшина пошел было из кубрика, но, потоптавшись у трапа, вернулся.
— А может, не надо, товарищ лейтенант? Парень он крепкий. Нашего корня, сибирского! И без врача встанет.
— Верно, сам встану, — подтвердил Вострышев.
— Да вы что, боитесь, что ли, врача? — спросил Фролов.
— Видите ли какое дело, товарищ лейтенант: нашему врачу только пожалуйся, он живо в изолятор отправит, а то и в госпиталь упечет. А у нас через два дня стрельбы, — пояснил старшина.
— И все-таки идите за врачом.
Старшина ушел. Вскоре он вернулся вместе с корабельным врачом капитаном Глушко. Капитан долго выстукивал и выслушивал матроса и наконец сказал:
— Ничего страшного нет. Грипп. Но больного необходимо изолировать.
— Я же вам говорил, товарищ лейтенант! — старшина Дёмкин махнул рукой. — Не видать нам теперь приза как своих ушей. Завалим стрельбу без Вострышева.
— Это почему же? — спросил Фролов. — Замените его Петровым.
— Не потянет он, товарищ лейтенант! — Старшина потупился и виновато признался: — Мы его мало тренировали. Кто знал, что такое случится?
Лейтенант удивленно посмотрел на старшину. Дёмкин еще ниже опустил голову и уже совсем тихо сказал:
— Я тут виноват, товарищ лейтенант. На моей совести это.
— На чемпионов ставку делаете? — сердито спросил Фролов. — А если бы это в бою? Тоже некем заменить Вострышева? Эх, старшина! А я-то вам доверял.
— Виноват, товарищ лейтенант!
— Виноват, виноват! Что, от ваших раскаяний легче станет? — окончательно рассердился Фролов и уже на ходу бросил: — Замените Петровым. Ясно? Еще два дня осталось…
Всего два дня! Хорошего заряжающего за такой срок не подготовишь. Конечно, Петров не новичок, он работал и за наводчика и за установщика трубок. Но заряжающий из него никудышный. Сила у него, правда, есть — двухпудовый снаряд подбрасывает играючи, а вот сноровки не хватает.
Старшина готовил Петрова хотя и ускоренно, но по обычным этапам, принятым на корабле. Сначала он тренировал матроса на самых удобных углах возвышения, потом постепенно увеличивал углы. Петров трудился, что называется, до седьмого пота и к исходу вторых суток уже выдерживал заданный темп стрельбы. Но старшина хорошо понимал, что этого недостаточно. Условия тренировок все же отличались от стрельбовых. Хотя бы тем, что сейчас Петров только выполнял команды старшины, а при стрельбе ему придется действовать по ревуну.
Дёмкин попросил включить схему стрельбы. Запели ревуны. Скорострельность высокая, как на призовых стрельбах. В действиях Петрова сразу появилась излишняя торопливость, нервозность. Вот он сбился с темпа. Пропуск!
— Хватит! — сказал старшина и, опускаясь прямо на палубу, добавил: — Не выдержишь.
— Не выдержу, — согласился Петров. — Хотя бы недельку еще.
— Кто нам ее даст? Прошибли мы, брат. Но тебя никто не винит.
— За ребят обидно, товарищ старшина. Они-то готовились.
— Вот и я о том же…
Они долго сидели молча. Потом пришел старший матрос Гаврилин. Присаживаясь рядом со старшиной, сказал:
— К Вострышеву ходил, так капитан не пустил. Пижаму, понимаете ли, на него надел, ходит как за малым дитем. Должно быть, рад, что у него больной завелся. Не часто такое бывает.
— Когда обещает выпустить-то?
— Говорит, дня через четыре.
— Н-да! Удружил!
Помолчали. Гаврилин, как бы между прочим, заметил:
— Интересно, отобрал капитан у Вострышева форму или нет?