Штормовое предупреждение(Рассказы)
Шрифт:
— Это не имеет значения.
— Как знать, может быть и имеет, — Гаврилин поднялся и загадочно усмехнулся. Но старшина не заметил этой усмешки.
К утру заштормило. Огромные косматые волны, тяжело наваливаясь на корабль и перекатываясь по палубе, бились о надстройки и рассыпались каскадами искрящихся в свете прожектора брызг. Темные, исхлестанные ветками молний тучи проносились над кораблем так низко, что казалось, будто он вспарывает их тонким острием мачты.
Старшина первой статьи Дёмкин, проверив, не мешает ли штормовое ограждение развороту башни, снова спустился в кубрик комендоров. Здесь качка ощущалась сильнее, было душно. Матросы, позавтракав, убирали со стола.
— Как там, товарищ старшина? — спросил Гаврилин.
— Лютует.
— Погодка как по заказу.
— Не ты ли такую заказывал? — спросил у Гаврилина Петров.
— Мне что, я качки не боюсь. Не знаю, как другие, — Гаврилин выразительно кивнул в сторону сидевшего на койке наводчика матроса Евцихевича. Теперь и старшина заметил, что Евцихевич бледен как полотно. «Не хватало еще, чтобы этот укачался», — с досадой подумал старшина и приказал:
— Евцихевич, пойдите-ка проверьте ограждение у башни!
Матрос поднялся с койки и неверными шагами пошел к трапу.
— Пусть проветрится, — сказал старшина, когда наводчик вышел. — Ну, а ты как, Петров?
— Ничего, товарищ старшина.
— Главное, не волнуйся и не думай о том, что можешь сбиться. Если будешь думать, обязательно собьешься. Уверенным будь.
— Есть, быть уверенным! — бодро ответил Петров, но по его лицу было видно, что он далеко не уверен в благополучном исходе стрельб.
В кубрик ворвался перезвон колоколов громкого боя. Комендоры вслед за старшиной бросились к трапу.
— Осторожнее, скользко! — не оборачиваясь, предупредил старшина.
Через несколько секунд он уже докладывал:
— Вторая башня к бою готова!
А от управляющего огнем одна за другой поступали команды:
— По щиту… Курсовой… Дистанция…
Задрожали стрелки приборов наведения, на элеваторе выскочили ролики. Матрос Грищук, отвечающий за подачу боезапаса из подбашенного отделения к орудиям, нажал на рукоятку и пустил в ход подачу. Все шло нормально и у наводчиков. Теперь старшина все внимание сосредоточил на Петрове — если и он справится, то стрельба будет отличной.
Ревун! Первый залп, второй, третий… В короткие промежутки между ними старшина слышал за своей спиной чье-то тяжелое дыхание. Оглядываться было некогда. Это, наверное, командир батареи лейтенант Фролов. «Тоже волнуется», — подумал старшина.
Еще залп. Петров подхватил очередной снаряд и бросил на лоток. Тотчас сработал механизм досылания, лязгнул замок. Еще снаряд, второй, третий. Петров хорошо выдерживает темп!
Вот корабль вздрогнул — налетела большая волна. Петров покачнулся, однако успел положить снаряд на лоток. Молодец! Но что это? Он сунул палец в рот и сосет. Кровь. «Прищемил? Сколько он будет его сосать? Надо же подавать следующий снаряд!»
— Бери! — крикнул старшина.
Петров оглянулся. Лицо его перекосилось от боли.
В этот момент из-за спины старшины кто-то метнулся к Петрову, оттолкнул его и, подхватив очередной снаряд, бросил на лоток. И едва лязгнул замок, как прозвучал ревун. Успели! Старшина рукавом вытер со лба пот. Только теперь он узнал Вострышева. Так вот кто стоял у него за спиной! Откуда же он взялся?
Еще несколько залпов, и стрельба закончилась. Пока старшина делал контрольную проверку, Вострышев исчез. На его месте опять стоял Петров и все еще сосал палец.
— Не раздробило? — спросил старшина.
— Нет, только прищемило.
— Иди перевяжи.
Как же все-таки в башне оказался Вострышев? Только сейчас старшина вспомнил, что в отличие от других, Вострышев был не в рабочем платье, а в форме первого срока. «Так вот оно что!» — догадался старшина и строго спросил:
— Кто принес Вострышеву форму?
Молчание. Старшина, поочередно оглядев комендоров, остановил взгляд на Гаврилине. Матрос опустил глаза.
— Ну, так кто же?
— Я, товарищ старшина, — виновато признался Гаврилин.
— Так!
Старшина опять оглядел матросов. Почти все они опускали глаза. Значит, знали.
— Так! — повторил старшина и, резко повернувшись, пошел в сторону мостика.
Первым весть о победе принес корреспондент флотской газеты. Маленький, толстый и для своей комплекции, пожалуй, слишком подвижный, он шариком скатился по трапу и, на ходу вынимая из кармана блокнот, спросил:
— Вы старшина Дёмкин? Поздравляю. Я только что от флагарта — стрельба вашего корабля признана отличной. Считайте, что приз ваш. И рассказывайте, как все это было, мне материал нужен прямо в номер…
— Нечего мне рассказывать, — угрюмо произнес Дёмкин.
— То есть как это? — не понял корреспондент.
— А вот так. Вы к лейтенанту Фролову зайдите. Он в курсе.
— Но ведь вы же стреляли?
— Мало ли что. Вы извините, но я рассказывать ничего не буду. Так надо.
Корреспондент недоуменно пожал плечами, сунул блокнот в карман и побежал к Фролову.
— Да, завтра о нас бы в газете написали! — с сожалением произнес матрос Грищук, когда корреспондент ушел.
— Мое мнение такое, — подхватил Гаврилин, — что вы, товарищ старшина, зря рассказали обо всем лейтенанту…
— А ты погоди со своим мнением, — оборвал Гаврилина матрос Петров. — Мнение твое недействительно, на нем печати нет.
— Да что мы такого сделали?
— А то, что на обман пошли. По твоей, между прочим, инициативе.
— Я ведь ничего плохого не хотел.
— А вышло, видишь, как.
— Да кого же мы обманули? — не унимался Гаврилин.
— Себя! — старшина подошел к матросу. — Себя, Гаврилин, обмануть хотели. Понимаешь?
— Примерно.
— И примерять нечего. А если уж примерять, так к бою надо примерять, а не к призу и не к славе, которой тебе так хочется. Вот тогда оно и выйдет, что самих себя обмануть хотели. Теперь понял?