Штормовое предупреждение
Шрифт:
– Ты — наше маленькое милое домашнее зло! – с апломбом оповестил его Шкипер. – А теперь заткнись, будь так любезен, пока я провожу брифинг…
– Что за работа? – не выдержал Прапор. – Нужно ехать куда-нибудь?
– Не нужно, – успокоил его старший по званию. – Все в пределах штата. Но возни будет много. И кто-то, не будем указывать на него пальцем, кто не свинтил обратно турели, будет дома их еще и чистить. И не будет выражать сейчас, что он об этом думает, – добавил Шкипер торопливо, чуть повысив голос. – Здесь женщины и дети!
–
– На нетопленой, простоявшей долгое время заброшенной, неубранной базе, – ужаснулся Блоухол. – С несобранными турелями!
– Ужас, – равнодушно кивнул Ковальски, все так же бороздя просторы интернета. – Автобус в семь пятнадцать, Шкипер. Ориентируемся на него или ждем утра?
– А чего тянуть?
– Чтобы дольше посидеть в тепле и чистоте и не ночевать в заброшенной, неубранной и с несобранными турелями базе, – с готовностью отозвался его старый враг. Шкипер устремил на него немигающий взгляд.
– Ковальски, – позвал он, не отрывая глаз от братца Дорис. – Поясни этому отставному суперзлодею, что к чему.
– Не вклинивайся, пока шеф дает инструктаж, – послушно озвучил тот, не глядя ни на одного из собеседников и не отлипая от планшета. – Не сбивай его с мысли, не то потом тебе же хуже будет, он начнет все по новой, больше времени угробишь. Не отвечай на вопросы, которых тебе не задают.
– Что-то я не помню, чтобы я приносил военную присягу, – протянул Френсис. – С какого рожна я должен подчиняться вашим правилам?
– Ты находишься тут в статусе военнопленного, – ровно отозвался лейтенант. – Это распространенная международная практика.
– Я на это не подписывался!.. – возмутился немедленно собеседник.
– Дорис, – Ковальски, наконец, оторвал взгляд от голубого экрана и поглядел поверх головы «военнопленного» на его мирно пьющую чай сестру. – Что ваша мама делала, когда он капризничал?
– Не давала ему мороженого, – отозвалась та.
– Понял? – теперь лейтенант перевел взгляд на Блоухола. – Будешь себя плохо вести – о мороженом забудь.
– Еще в угол меня поставьте, – буркнул тот уязвлено.
– Вы закончили? – ядовито осведомился Шкипер. – Сопельки плаксе вытерли все желающие? Можем продолжать планерку?
– Ой, ой, погоди! – спохватилась Марлин внезапно. До нее лишь теперь дошел смысл происходящего. – Это вы уезжать собираетесь, да?
– Нам нужна эта работа, – обернулся к ней Шкипер. – Не то чтобы мы хотели покидать это уютное гнездышко, но возможность упускать нам хочется еще меньше. Думаю, снег теперь есть, кому разгребать, м?
Мейсон демонстративно закатил глаза и отвернулся.
– Я дам вам с собой пирог, – не терпящим возражений тоном сообщила им Марлин. – И, – добавила она поспешно, – это вовсе не потому, что мне вас голодных жалко, а просто их девать некуда!
– И потому что я миленький, –
– Что? Марлин же не часть вашей планерки!
Шкипер устало вздохнул и скомандовал своим собираться и собрать «вот это вот трепливое недоразумение, с кем я только воевал, прости Господи…»
“Манфреди и Джонсон”, – вспомнила Марлин вдруг, наблюдая эту сцену. Все фикция, видимость, ширма из слов. В точности, как эти грешные и вечно всплывающие в разговоре в самый нежданный момент Манфреди и Джонсон… Как тогда Ковальски сказал? Что они «были»? Это можно понимать по-разному. И как то, что эти люди существовали на самом деле, и как то, что они были, но перестали существовать на текущий момент…
Все эти ребята в форме – они говорят, спорят, утверждают, держаться своих принципов, но когда доходит до решения – они молча делают то, что надо. Костерят ехидну-Блоухола, но никогда в действительности не испортят ему жизнь бесповоротно. А ведь могли бы.
Ей вдруг показалось, что ее гости – и по совместительству соседи – говорят на какой-то другой разновидности английского языка и у них есть собственные способы передачи информации, свои слова, выражения, присказки, непонятные для посторонних. И их упоминания о бывших сослуживцах, такие будто очевидные, у всех на виду, на самом деле отнюдь не очевидны, потому что запутывают только сильнее. Марлин бы для себя решила, что эта парочка выдумана специально для запугивания новичков и сбивания с толку посторонних, которым лучше не знать лишних подробностей жизни отряда. Но Ковальски говорит, что они «были», а к художественному сочинительству он никак не склонен… Возможно, они правда запутывают следы, но не свои, а Манфреди с Джонсоном, по каким-то одним им известным причинам…
Пока они были заняты этими хлопотами, прибежали обе ее кузины с жалобой на прекративший опять работать голубой экран.
– Мы только на минутку отвлеклись, – посетовала, тяжело вздохнув, Бекки, и Марлин только головой покачала – как будто от их пристального внимания что-то бы кардинально могло измениться…
По уже устоявшейся традиции, Прапор слазил на крышу покрутить тарелку, а Марлин ему покричала, как оно там с голубым экраном. На этот раз справились они за минут пять, не более – Прапор уже поднаторел в этом искусстве.
– Ну вот, – довольно кивнул он, спрыгивая с подоконника на пол и растирая покрасневшие после холода руки. – Так-то лучше.
–Главное, что ты с крыши не навернулся, – вздохнула в ответ Марлин, всегда втайне опасавшаяся, что подобное может произойти с кем-то из этих сорвиголов, вечно рискующих жизнью.
– Это было бы так же печально, как случай с Манфреди и Джонсоном, – покачал головой Прапор, и тут у Марлин сдали нервы.
– Да что с ними было не так?! – не выдержала она в конце концов. – Я слышала и видела уже достаточно, мне-то можно все рассказать!