Штрафбат. Миссия невыполнима
Шрифт:
На «Сейбре» же, прозванном советскими лётчиками за большой фонарь «горбатым», летчик сидит в стекле чуть ли не по пояс. Естественно, ему все прекрасно было видно.
Прицельное и навигационное оборудование «Сейбра» тоже оказалось более совершенным, чем на МиГе.
На МиГе впереди имелась головка прицела, о которую при вынужденных посадках лётчики часто разбивали лицо. В американской кабине впереди всё чисто, ровно, красиво. На приборной доске какой-то блок смонтирован с отражателем, который прямо на бронестекло высвечивал сетку прицела и самую необходимую боевую информацию. Фантастическая технология для ребят, многие из которых до последнего времени летали на самолётах с примитивными прицелами в виде круга, нарисованного на козырьке кабины!
Борису очень приглянулся
В общем, как и ожидалось, американский истребитель многому мог научить советских авиаконструкторов. Вскоре его отправили в Москву для детального изучения. Но вместо «спасибо» из НИИ ВВС пришло сердитое указание примерно наказать руководителя спецкоманды инженер-полковника Левина и других виновных (среди перечисленных провинившихся значилась и фамилия Нефёдов). Оказалось, что осматривавших «Сейбр» столичных генералов возмутило, что самолёт прислали грязным, в тине и иле. Распекавший по телефону командира группы высокий столичный чин грубо орал на него: «Вы что, не могли отмыть груз, прежде чем в Москву отсылать! Да за такое свинство с вас погоны снять мало. Прислали, понимашь, дерьмо, и уже дырки для орденов небось просверлили!»
В этот момент Борис находился рядом и видел, как Ефим Лазаревич поднялся со стула, расправил плечи. Он медленно снял очки, неторопливо убрал их в нагрудный карман гимнастёрки и застегнул на пуговичку. Затем спокойно произнёс:
– Рядом со мной сидит человек, который, рискуя жизнью, добыл для Родины этот самолёт. Поэтому я считаю в высшей степени оскорбительными ваши слова, товарищ генерал. И не желаю продолжать этот разговор. Извините.
Положив трубку, Левин повернул к Борису побелевшее лицо и устало сказал:
– Мой вам совет, Борис Николаевич: в следующий раз, когда вас отправят добывать царю реактивную жар-птицу, не просите снарядов сверх лимита или истребитель поновее. Просите побольше моющего средства. Как видите, начальство чистоту более всего остального уважает.
Назначенный день дуэли неумолимо приближался. Накануне поединка Борису позвонил лично Василий Сталин и, наконец, поздравил его с успехом. Только теперь генерал Вася удосужился это сделать. Заодно Сталин-младший сообщил Нефёдову радостное известие: его жену выпустили из тюрьмы и ей сразу привезли сына.
– Так что, как видишь, Борис, я своё слово держать умею, – самодовольно усмехнулся Василий. – Обещал тебя за это задание к Герою представить? Помню! Так и будет! Вскоре повесишь на грудь золотую звёздочку… Когда собираешься возвращаться? Ты мне тут очень нужен.
Это прозвучало как приказ, однако Нефёдов ответил:
– У меня тут ещё одно дело осталось…
Сталин недовольно хмыкнул и повесил трубку…
Назначенный срок приближался. Но к этому времени боевая активность авиачастей практически сошла на нет. Первые полки 64-го истребительного авиакорпуса начали покидать зону конфликта. Борис тоже получил теперь уже официальное предписание отбыть на родину. Через четыре дня ему надлежало явиться в отдел кадров Московского округа ВВС. Всё складывалось таким образом, что можно было со спокойной совестью махнуть рукой на данное американцу обещание, как на технически невыполнимое. Но для человека с дворянскими корнями и старорежимными взглядами на честь поступить подобным образом было просто немыслимо. Поэтому Борис стал думать над тем, как ему получить разрешение на полёт. И тут он узнал, что оставляют инструкторов для обучения корейских пилотов. Это была единственная возможность задержаться. Но командование корпуса без малейшего энтузиазма восприняла просьбу Нефёдова. Какой из него инструктор, если он продолжает числиться в госпитале! Тогда
И вот наступило утро того самого дня. Погода стояла морозная. Над головой прозрачная хрустальная глубина, в которой ослепительно сияло ледяной мёртвой звездой негреющее солнце. В его лучах истребитель ослепительно сверкал полированной сталью. Глядя на него, лётчик подосадовал, что из-за бюрократических проволочек самолёт не успели выкрасить в тёмный цвет, чтобы камуфляж сливался с фоном земли. Он предпочёл бы в этом вылете стать мухой на фоне ковра, которую очень сложно заметить и прихлопнуть.
Борис подошёл к самолёту в сопровождении своего любимца – пса по кличке Бифштекс. Предназначенная стать украшением стола, лопоухая дворняга лишь по счастливой случайности осталась жить. Со временем любимец и талисман особой авиагруппы «штрафников» стал персоной уважаемой и в других частях. Даже корейцы, с их любовью к собачьему мясу, считали Бифштекса исключением из правил. У пса с утра было игривое дурашливое настроение, что Нефёдов истолковал как хорошее предзнаменование. Ведь животные обычно предчувствуют близкую судьбу своих хозяев.
Возле двухместной учебно-тренировочной «спарки» Нефёдова уже ждал молодой курсантик или, говоря по-военному, ученик-лётчик – учлёт. Забрало шлема его высотного гермокостюма ещё было открыто, так что, когда паренёк докладывал инструктору о готовности к полёту, из его рта шёл пар.
По распоряжению инструктора курсант тоже облачился в экспериментальный высотный костюм. Таких в Корее было всего несколько штук. Благодаря покровительству Василия Сталина, Борис ещё в начале командировки сумел добиться, чтобы из Москвы для его группы прислали шесть комплектов экспериментальных скафандров ВСС-04 (высотный спасательный скафандр разработки группы А. Бойко), которые представляли собой удобный герметический комбинезон из прорезиненной ткани, к которым крепились несъёмные откидные шлемы и кислородные маски. Излишки давления на высоте стравливались специальным клапаном…
После курсанта к Нефёдову подошёл механик. По его словам, машина была под завязку заправлена топливом и снаряжена боеприпасами для полигонной стрельбы (выполняя условие поединка, Борис заказал урезанный комплект снарядов). Слушая техника, лётчик задумчиво косился на серебристую птицу. Вообще-то по своим летным качествам УТИ МиГ-15 почти не отличался от боевого одноместного варианта машины. Можно было сказать, что он сохранил все боевые возможности базовой модели. Так что Нефёдову ещё повезло.
Некоторых инструкторов сажали на поршневые учебно-тренировочные «спарки». Корейцы экономили ресурс ценной реактивной техники и допускали к ней только самых перспективных молодых лётчиков. Основная же масса новичков училась летать на экономичных «пропеллерах». А на малоскоростном и маломанёвренном двухместном Як-18, не говоря уже о допотопном «кукурузнике» По-2, не повоюешь даже с поршневыми американскими истребителями, такими как «Корсар» или «Мустанг».
Но, слава Богу, союзники всё-таки знали, кто такой Анархист. А такому лётчику экстра-класса, да ещё в чине подполковника, по статусу полагался отдельный коттедж в авиагородке, с прислугой, талоны в столовую для старших офицеров и реактивная машина в качестве рабочего места. Так что всё было бы ничего, если бы не второй человек в передней кабине учебного МиГа. Механик заметил сомнение в глазах лётчика и истолковывал его по-своему: