Штрафбат. Закарпатский гамбит
Шрифт:
Смирнов замолчал и окинул взглядом собравшихся.
– Надеюсь, вся важность операции по Вербовщику всем понятна? Может, желаете что-нибудь добавить? – обратился он к Вересаеву.
– Да в общем-то всё самое главное сказано, – отозвался Вересаев, – пора бы и к более конкретным предложениям перейти.
Он повернулся лицом к Карпухину:
– Степан Васильевич, вы, кажется, хотели предложить оперативную разработку, финалом которой, по вашему убеждению, будет задержание Вербовщика с его грузом? Слушаем вас!
– Так точно, товарищ комиссар! Имея столь серьезного противника, как Вербовщик, я не вижу иного выхода, как вынудить Вербовщика и его группу сопровождения с головой зарыться в подготовленную нами западню, чтобы взять его без лишнего шума и всплесков. Естественно, вместе с грузом. Вербовщик также догадывается о политическом резонансе, возможны даже ноты протеста Советского правительства в случае его провала, и я не сомневаюсь, что он тут же уничтожит свой груз, чтобы он не попал в руки контрразведки. И уже исходя из этой предпосылки…
Карпухин неожиданно замолчал и перевел взгляд на сидевших по другую сторону стола офицеров в штатском.
– Насколько я догадываюсь, Вербовщика ждут на территории Венгрии?
Один из «штатских», судя по всему старший по званию, утвердительно кивнул головой.
– Совершенно точно. По крайней мере, есть все предпосылки предполагать именно этот маршрут как наиболее безопасный для Вербовщика и группы сопровождения.
Карпухин покосился на Вересаева, и на его лице отразилось нечто похожее на улыбку.
– Выходит, мы были правы, когда зацепились за бандгруппу, неизвестно откуда свалившуюся в наши леса и осевшую в бывших партизанских схронах.
– А если всё это изложить чуть понятнее? – то ли попросил, то ли потребовал Смирнов.
– Да, конечно, товарищ комиссар! – спохватился Карпухин. – Извините. И если позволите, я пройду к карте.
Получив молчаливое согласие хозяина кабинета, он прошел к висевшей на стене крупномасштабной карте, взял с подставки указку. Повернулся вполоборота к карте, лицом к Смирнову.
– Уже зная о той задаче, что была поставлена Вербовщиком своему резиденту в Мукачево, я имею в виду подготовку группы сопровождения, мы проанализировали все оперативные наработки по большим и малым бандгруппам, составленные на основе вполне надежных источников информации, и уже в процессе дальнейшего анализа вышли на довольно нетипичную группу лесовиков, скрывающихся вот в этих местах.
И Карпухин указкой показал на карте сначала Мукачево, а затем обвел небольшой кружок в зеленом массиве, от которого до советско-венгерской границы было рукой подать.
– И чем же вас заинтриговала эта банда? – раздался все тот же голос неугомонного полковника НКВД.
– Спрашиваете чем? – усмехнулся Карпухин. – Да хотя бы тем, что, наработав колоссальный опыт по ликвидации бандформирований и малых бандгрупп, оперативники «Смерша» обратили внимание на ее непохожесть на все те банды из откровенных уголовников и националистов, а также большие и малые группировки дезертиров, которых пришлось выкорчевывать из лесов и схронов. Те хоть как-то проявляли себя, добывая хлеб насущный, а эти же словно выжидают что-то, закопавшись в схроны.
– Ну, это еще, положим, не показатель, – подлил масла в огонь Смирнов.
– Совершенно верно, не показатель, – согласился с ним Вересаев. – Но нашими оперативниками было выявлено два случая обмена американской тушенки и американских сигарет на самогон, что уже говорит о многом.
– Та-ак, это уже более интересно, – сделал охотничью стойку Смирнов. – Слушаю вас, генерал.
– Уже проверенный источник информации, – откашлялся Карпухин, – а это бывший при немцах староста небольшого сельца, который в то же время помогал мукачевским партизанам, рассказал, что буквально несколько дней назад к нему в дом завалились поздней ночью двое лесовиков, в одном из которых он узнал своего бывшего соседа Гергё Таллероши, который, судя по его раскованности и поведению, знал, что он работал на немцев.
– Судя по имени, этот самый Таллероши имеет венгерские корни? – уточнил Смирнов.
– Так точно, венгр. К тому же владелец в прошлом зажиточного хозяйства. Однако еще в сороковом году был арестован за пособничество националистам его отец и осужден на десять лет лагерей. Сам Гергё сумел уйти от прибывшего по его душу наряда и пристал к националистической банде Зебулона, у членов которой руки были по локоть в крови ни в чем не повинных селян, вся «вина» которых заключалась только в том, что они приняли Советскую власть. Эту банду тогда удалось выкосить почти под самый корень, однако смогли скрыться в лесах несколько человек, среди которых был и Таллероши. После чего он словно испарился на многие годы, в селе поговаривали даже, будто он закончил диверсионно-разведывательную школу и все эти годы активно работал на немцев. И вдруг это его появление в родных местах, где о его прошлом до сих пор ходят рассказы, которыми пугают непослушных детей.
Карпухин положил указку на подставку и повернулся лицом к хозяину кабинета.
– И согласитесь, товарищ комиссар, что всё это в данной ситуации наводит на определенные размышления.
Видимо, анализируя услышанное, Смирнов молчал, и Карпухин вернулся на свое место за столом. Все ждали, что за приговор вынесет хозяин кабинета.
– Хорошо, я принимаю вашу версию, что именно группа Таллероши задействована для дальнейшей проводки Вербовщика. Но нам-то от этого не легче. Что именно предлагаете конкретно вы, генерал-майор Карпухин?
– Позвольте, я сам постараюсь изложить план генерала Карпухина, – подал голос Вересаев, – хотя вся разработка и выкладки принадлежат Степану Васильевичу.
– Да, пожалуйста.
– В таком случае буду краток. Генерал Карпухин был совершенно прав, когда сказал, что непредвиденную гибель связника под колесами машины можно обратить в свою пользу. Следующий выход нашего радиста в эфир назначен на десятое апреля, и это дает нам время на оперативную проработку и подготовку операции, которая могла бы дать нам все козыри для дальнейшей игры с Вербовщиком и его резидентом в Мукачево.