Штрафбат. Закарпатский гамбит
Шрифт:
– С пустым мешком? – уточнил Карпухин.
– С пустым, с пустым, – заверил Царьков. – Он еще сложил его в несколько раз и в тряпишную сумку засунул.
– Так, и что дальше?
– Мы отследили его до самой станции, где он и еще дюжины две мужиков и баб впрыгнули в товарняк, идущий на Мукачево.
– Выходит, Мукачево… – как бы сам про себя протянул Карпухин. – Это уже кое-что.
Достав из коробки «Казбека» очередную папиросу и уже по привычке прокрутив ее промеж пальцев, он затянулся длиннющей затяжкой и уже сквозь облачко дыма прищурился на Царькова.
– Кто его сопровождает?
– Старший лейтенант Тукалин и лейтенант Новиков. А я к вам сразу же поехал.
– Та-ак, хорошо, – потирая рукой подбородок, пробормотал Карпухин. И тут же: – Думаешь, двоих хватит? Может, и тебе на помощь к ним рвануть? На машине ты быстрее их в Мукачево окажешься.
Царьков отрицательно качнул головой:
– Справятся, товарищ генерал. Опера опытные. Тем более что они на перехвате друг у дружки будут. А им только и надо, что связника выявить, с которым наш «пианист» встречаться будет.
– Думаешь, что все-таки встреча со связником, а не закладка записки в тайник?
Царьков только хмыкнул на это.
– Уверяю вас, товарищ генерал, что он пошел на контакт со связником. Если бы они пользовались тайничком в роли почты, то этот тайничок он бы оборудовал где-нибудь в Ужгороде, причем неподалеку от своей хаты. – И пояснил, откашлявшись: – Чтобы лишний раз не светиться в том же Мукачево.
Затянувшись «Казбеком», Карпухин вынужден был согласиться с капитаном и произнес негромко:
– Ну что ж, капитан, будем ждать твоих орлов и благоприятного рапорта. Однако должен тебя предупредить сразу: промашки с нашей стороны, засветки или тем более провала быть не может. Надеюсь, всё уяснил?
Царьков вскинул ладонь к виску:
– Так точно, товарищ генерал! Уяснил.
Проследив за радистом, скрывшимся в полутемном нутре товарного вагона, в котором народу набилось, что сельдей в бочке, Тукалин приказал напарнику следовать за ним, а сам забрался на открытую площадку товарняка, где уже разместились на старой пожухлой соломе с полдюжины мужиков. Не исключалось, что тот же связник, а возможно, и резидент могли пребывать не в самом Мукачеве, а где-нибудь на перегоне, на небольшом хуторе, до которого Драга мог добраться, спрыгнув на ходу с едва тащившегося паровоза. Это был наихудший вариант, так как Новикову ни в коем случае нельзя было проявлять свою заинтересованность личностью сиганувшего из вагона человека, и он автоматически выбывал из игры. Вся дальнейшая работа ложилась на плечи старшего лейтенанта Тукалина. Впрочем, Тукалину к подобным «перекосам» было не привыкать, хотя риск того, что имевший определенные навыки конспирации радист мог засечь тянувшийся за ним хвост, возрастал многократно.
Машинист дал длинный гудок, лязгнули буферные сцепки, состав дернулся, и старенький, измордованный войной паровоз запыхтел угарной, черной копотью.
Тукалин прошел в дальний конец площадки и, бросив под себя копнушку жесткой, как стерня, соломы, стащил с взопревших ног изношенные кирзачи. Стараясь не потревожить еще не до конца зажившую рану, прислонился спиной к невысокому бортику и только сейчас осознал, насколько же он вымотался за прошедшую бессонную ночь. Радиоперехват был зафиксирован в начале десятого вечера. Тукалину тут же было приказано самолично «выдвигаться» на радиста, которого он успел изучить за время наружного наблюдения до мельчайшей черточки, и они на пару с Новиковым просидели в заброшенной сараюшке неподалеку от дома, в котором обреталось многочисленное семейство Стефана Драги, всю ночь. При аналитической разработке операции «Вербовщик» сложилось мнение, что закарпатский резидент и националистическая группа поддержки находятся вне Ужгорода, который являлся стратегическим узлом для переброски советских войск на территорию Венгрии, где еще шли ожесточенные бои за ее освобождение. Сразу же после освобождения Ужгорода оперативным составом «Смерш» была проведена масштабная зачистка, и те боевики, а то и просто бандиты, что ухитрились избежать длиннющего этапа в Магадан и далее на колымские просторы, растворились в лесистых горах к югу от Ужгорода. Судя по оперативным данным и донесениям сотрудников НКВД, Мукачево и еще более южный Севлюш также не избежали не очень-то радостной участи «городков-приютов для истинных патриотов». «Истинными патриотами», естественно, надо было считать «западнянских» националистов, которые не желали признавать Советскую власть, восстановленную на Западной Украине. Однако несмотря на обнадеживающие сводки, что уходили в Москву, не исключалась возможность и того, что в Ужгороде осел не только радист, но и резидент, которому Драга должен был передать полученный приказ относительно «Вербовщика». И уже в этом случае Драга должен был проявить себя тем же вечером или ночью, закладывая шифровку в «почтовый ящик» или встретившись накоротке со своими братьями по оружию.
Однако ни того, ни другого не случилось, и теперь он трясся в щелистом вагоне товарняка, в котором до этого перевозили лошадей. Легенда у него была плотно сбитая и почти не проверяемая. Еще в самом начале войны, когда всё Закарпатье оккупировали фашистские войска, он прибился к партизанскому отряду некоего «Гуцула». Однако вскоре отряд был уничтожен карателями, а Стефан Драга, раненный в голень правой ноги, из-за чего остался хромым на всю жизнь, попал к немцам в плен и всю войну пробыл сначала в концлагере, а потом на работах в богатом имении. Тем более что после окончания войны, до которого, судя по всему, оставались считаные дни, он хотел бы продолжить работу в органах.
О своей дальнейшей жизни на гражданке старший лейтенант Тукалин пока что не задумывался. Да и чего голову ломать, если работы по оперативной линии «Смерша» было невпроворот, и чем ближе к концу войны, тем меньше оставалось времени не только для отдыха, но даже для сна. И единственные часы, когда еще можно было о чем-то подумать, так это засада или бессонные ночи, подобные прошедшей. Да и то как сказать: стоит задуматься о чем-то или клювом прощелкать, как тут же пулю в лобешник схлопочешь. Мужички, с которыми теперь пришлось работать «Смершу», были уже не те лопушки-дезертиры образца сорок третьего года, а подготовленные для подрывной работы националисты, из которых многие прошли диверсионные и разведшколы абвера, с которыми просто так чайку не попьешь. К тому же бывший беспризорник, воспитанник подмосковного детдома Сашка Тукалин еще в детдомовских мастерских познал навыки часовых дел мастера, полюбил это дело и даже успел поработать немного в мастерской по починке часов. Так что ближайшее будущее для старшего лейтенанта Тукалина вроде бы просматривалось без особого тумана. Если даже и не оставят для работы в органах, то любая мастерская примет уже проверенного часовщика c распростертыми объятиями.
Как любят побалагурить смершевцы: не до жиру, быть бы живу. Что, в общем-то, тоже проблематично. Оперсостав работал на острие ножа и выбывал из строя, едва успев поносить заветные погоны лейтенанта. Старлеи и обладатели четырех звездочек на погонах считались «волкодавами» и асами «Смерша».
Уставший до чертиков Тукалин Бога молил, чтобы поскорее закончилась эта пытка дорогой, сдерживая с трудом предательскую сонливость, и когда наконец-то показались пристанционные постройки и товарняк стал сбавлять скорость, он облегченно вздохнул – вроде бы пронесло и теперь только и осталось, что грамотно отследить радиста.
Спрыгнув с платформы, он словно растворился среди сиганувших с товарняка мужиков, и когда, чуток задержавшись в дверном проеме, на земле оказался Драга, а следом за ним спрыгнул и Новиков, Тукалин дал понять лейтенанту, чтобы тот «ушел в тень». Драга мог зафиксировать высокого белобрысого парня в застиранной гимнастерке еще в вагоне и даже с начальными знаниями ухода от наружного наблюдения мог засечь хвост.
Радист же тем временем вышел на привокзальную площадь и еще раз, видимо совершенно автоматически перепроверившись, шмыгнул в дверь неказистой деревянной постройки, надпись над которой сообщала о том, что это вам не какой-нибудь заштатный нужник, а «Чайная». Чуток погодя в эту же дверь зашел и Тукалин. Уже по тому, как перепроверялся радист, можно было предполагать, что завернул он сюда не только для того, чтобы чаю или пивка попить.
Новиков подстраховывал старшего лейтенанта на улице, рассматривая объемистую круглую тумбу с навешанными по ее окружности городскими объявлениями.
Несмотря на убогость заведения, зал был почти что полон, однако Драгу Тукалин заметил сразу же. Радист нашел-таки себе свободное местечко за угловым столиком, и моложавая официантка уже принимала у него заказ. Быстренько записав в ученическую тетрадку пожелания клиента, видимо, довольно скромные, она уже собралась было уходить, как вдруг Драга попридержал ее за руку. О чем-то негромко спросил, и девица, утвердительно кивнув головой и прошелестев юбкой среди столиков, скрылась за дверью в подсобное помещение.