Шулер

Андрижески Дж. С.

– Прости, что не сказала этого раньше.

Он не ответил. Я смотрела, как он смотрит прямо перед собой, и по глазам видно было, что он задумался.

Спустя ещё мгновение Ревик посмотрел на меня, чуть поджав губы.

– Я тоже хочу тебе кое-что сказать, - произнёс он.

Я кивнула, слегка напрягшись.

– Ладно.

Он поднял взгляд на цементные стены маяка. Я видела, как его глаза помутились, затем сфокусировались, словно он подбирал разные способы выразить эту мысль. Повернувшись, он словно

сдался.

– Я не трахал её, - сказал он.
– Даже тем утром.

Я вздрогнула.

– Иисусе, Ревик.

– Я хотел, - сказал он.
– Но не сделал этого.

– Ну супер, - отозвалась я, подавляя злость.
– Молодец.

Он всматривался в моё лицо, затем провёл по своему лицу ладонью. Его акцент сделался заметнее.

– Нет причин смущаться. Видящие по натуре своей собственники. Я дал тебе повод. Хоть и не хотел, - подумав, он поправился: - Ну. Да, я хотел дать тебе повод.

Я уставилась в пол, перебирая его слова. Наконец, я покачала головой.

– Угу. Я все равно не спрашивала об этом, Ревик.

Он запихал остатки своего растительного буррито обратно в рюкзак. Он выглядел усталым, а теперь ещё и злым. Мне не должно быть до этого дела. С чего я вообще переживала по этому поводу? Сняв куртку, я скомкала её в импровизированную подушку и сунула под голову.

Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, пока натягивала половину одеяла на своё тело.

– Элли, - произнёс Ревик.
– Тебе нельзя спать.

– Я знаю.

– Завтра, - сказал он.
– Может быть.

Я опустила голову на куртку. Я тоже злилась. Я не могла заставить себя отбросить это даже тогда, когда почувствовала, что он заметил и продолжает пристально смотреть на меня.

Не помогало и то, что по меньшей мере половина моей ярости происходила от недоумения, почти надоедливой неспособности понять его. Почему он рассказал эти вещи о своём детстве? Почему шахматы, если на то пошло? И почему он так уверен, что я хочу знать про него и Кэт?

Что он вообще имел в виду? Говоря, что он не трахал её, он имел в виду только соитие? Потому что это оставляло довольно широкий ассортимент промежуточных забав, образы которых с превеликим удовольствием подкидывал мой разум - особенно учитывая то, что Ревик ничуть не возражал против поглаживания члена и охотно засовывал язык ей в горло прямо у меня на глазах.

И опять-таки, какое мне вообще дело до этого, мать вашу?

Я услышала треск, шипение пластика и воздуха, затем звуки, с которыми он пил. Зашуршал рюкзак, затем его покрытые кожей плечи встретились с цементной стеной. Я закрыла глаза и снова открыла, вспомнив, что не могу спать.

– Можно мне пойти на улицу?
– спросила я.

Ревик покачал головой, тихо щёлкнув.

– Нет.

– Тогда говори. Расскажи мне что-нибудь.

– Что?

– Что угодно, - ответила я.
– Кто твой настоящий отец?

Он вздохнул, шевельнувшись так, что кожа куртки снова скрипнула.

– Мои биологические родители были убиты людьми, когда я был очень маленьким. Я их не помню.

Я прикрыла глаза, мысленно выругавшись, затем повернулась и посмотрела на него.

– Ревик. Прости...

– Я сам поднял эту тему, - он отмахнулся от меня.
– Все хорошо, Элли.

Я наблюдала за его лицом, когда его разум, кажется, ушёл куда-то далеко.

– Ты действительно был нацистом?
– спросила я.

Его глаза медленно повернулись в мою сторону.

– Да, - ответил он.
– Ну. В том смысле, который подразумеваешь ты - да, был. В самом прямом смысле, то есть политическом... нет.

Я не знала, как продолжить с этого места.

– Ну и, - протянула я.
– Как ты в итоге ушёл от них? От Шулеров, имею в виду. Что заставило тебя...

– Я не хочу об этом говорить, - отведя взгляд, Ревик пожал плечами.
– Я все равно не помню большую часть того времени.

– В каком смысле не помнишь?

Он вздохнул, щёлкнув языком.

– Таково было условие моего возвращения. Часть моей памяти была конфискована, - в ответ на моё молчание он пожал плечами.
– Полагаю, отчасти это чисто механический аспект. Я потерял часть просто потому, что отделился от сети. Часть относилась к сделке, которую Вэш заключил на мою жизнь. С Галейтом, лидером Шулеров, - его глаза не отрывались от его переплетённых пальцев.
– Думаю, я знал кое-какие вещи. Вещи, память о которых Шулеры хотели у меня отнять.

Осознав, что уставилась на него, я моргнула и поджала губы.

– Конфискована?
– переспросила я.
– Сколько потеряно?

Его глаза сделались чуточку холоднее.

– Я не знаю. Я могу предположить, сложив даты с тем, что я помню, - его лицо разгладилось, принимая нейтральное выражение, и Ревик прочистил горло.
– Очень странно, что ты видела что-то из того времени. Больше никто ничего не видел. Возможно, это как-то связано с тем, кто ты.

Он взглянул на меня, сохраняя нейтральный взгляд и тон голоса.

– Могу я спросить... сколько ты видела?

Супер. Я только вошла на ещё одно потенциальное минное поле.

Я предполагала, что он знал все, что я видела.

– Немного. Тебя и твою жену...

Он заметно вздрогнул.

Сглотнув, я пожала плечами и пошла на попятную.

– Я видела тебя в тюрьме, и того парня, Териана. Я также видела тебя в России, кажется. Что-то по поводу танков, застрявших в грязи. Кажется, ты был недоволен тем, как идёт война...
– я умолкла, решив, что хотя бы эту часть безопасно озвучить.
– Ты и какой-то парень говорили о том, кто поведёт эту часть фронта.