Шулер
Шрифт:
Ревик протянул ко мне руку.
Я уставилась на неё, но не пыталась потянуться к нему в ответ.
– Чувство движения. Света. Постарайся его ощутить, - его голос продолжал звучать буднично, но когда он снова предложил руку, в его словах прозвучало лёгкое напряжение.
Осознав, что рискую вновь его оскорбить, я сжала его пальцы. Он был теплее меня.
– У света есть почти физический компонент, - сказал Ревик.
– У него есть измерение. Оно едва уловимо, но ты должна быть настроена на меня, так что...
–
– Я ощущаюсь не таким, как ты?
– спросил он.
– Да.
– Помимо кожи?
– Да, - я аккуратно убрала пальцы.
– Я поняла, Ревик.
Он отпустил меня, пожав плечами.
– Тогда ешь.
Мою руку продолжало покалывать после того, как он отпустил. Я чувствовала, что часть меня хочет снова потянуться к нему, а может, просто положить руку ему на ногу. На мгновение стиснув челюсти, я заставила себя вместо этого поднять свёрток. Я постаралась сосредоточиться на этом чувстве движения, особенно вокруг губ и языка, когда откусила кусочек.
Я пожевала несколько секунд и только потом уделила достаточно внимания, чтобы заметить, что вкус действительно изменился. Ну, не совсем вкус, но под этим горьким влажным запахом жил целый набор едва уловимых текстур. Настоящее отличие ощущалось почти как прикосновение, но оно так смешивалось с другими органами чувств, что все сливалось воедино. Поглощать свет растения - все равно что вдыхать лёгкие порывы воздуха с вкусным ароматом. Ощущение было почти... чувственным.
– Не заходи слишком далеко, Элли, - предостерёг Ревик.
Я смотрела, как он жуёт и расслабляется, почти как человек, которому делают массаж. Его бледные глаза метнулись к моим, словно он услышал эти мысли.
– В детстве мне пришлось научиться есть вслепую, - объяснил он.
– Чтобы сливаться с людьми. Вот почему человеческая еда не так беспокоит меня по сравнению с другими видящими, - он проглотил то, что было у него во рту.
– Для Совета нормально потребовать службы от видящих, рождённых в определённых кастах. Моих родителей попросили отдать одного из нас. В качестве разведчика для внедрения.
Он вернул мой пустой взгляд, слегка покраснев.
– Учитывая мою группу крови, - продолжил он, - я был логичным выбором. Еда для меня была особенной проблемой. Я сопротивлялся этому, что злило моего отца. Он не хотел, чтобы я позорил его перед Советом. Я и так...
– Ревик помедлил, затем снова пожал плечами.
– Это сложно. Я не был его кровным сыном, и более того, он меня недолюбливал. Моё воспитание было его долгом. Он непреклонно настаивал, чтобы я исполнил свой долг.
Я откусила ещё один кусок растительного буррито, пусть только для того, чтобы не дать реакции отразиться на моем лице.
– Отстой, - прокомментировала я.
Я все равно чувствовала себя так, словно должна сказать больше - может, признаться в чем-то относительно меня.
Вместо этого мы продолжили есть в тишине. Доев свою порцию, я скатала пластик в шарик и засунула обратно в рюкзак, затем схватила бутылку воды и открутила крышечку.
– Там есть ещё, - заметил Ревик, пока я пила из бутылки.
– Если ты все ещё голодна.
Кивнув, я допила воду и откинулась назад, поёрзав, чтобы не тыкаться лопатками в острые места. Я закрыла глаза.
Ревик прочистил горло.
– Ты не можешь спать, - сказал он.
Осознав, что он прав, я почувствовала, как моё сердце ухнуло вниз. Мысль о сне казалась божественной, даже если это сон на грязи, заваленной презервативами.
– Мы с таким же успехом можем поговорить.
Вздохнув, я села прямо и засунула руки в рукава куртки.
– Ладно, - произнесла я, немного приготовившись.
– О чем ты хочешь поговорить?
Последовало молчание. Затем Ревик выдохнул, тихонько щёлкнув.
– Ты хочешь больше узнать о мифах? О том, кто ты?
Я нахмурилась, в этот раз почти невольно.
Несколько показавшихся долгими секунд я не отвечала ему. Затем, смирившись, я повернулась к нему лицом. Моё лицо залилось румянцем ещё до того, как я раскрыла рот.
– Как насчёт того, чтобы ради разнообразия поговорить о чем-нибудь настоящем?
– помедлив, когда Ревик прищурился, я стиснула зубы.
– Ты вообще собираешься рассказать мне, что случилось между нами той ночью? Ну знаешь... та штука, которую понимают все, кроме меня?
Последовало молчание.
Когда оно затянулось, я раздражённо выдохнула.
– Серьёзно, Ревик. Мы можем хоть раз не пудрить друг другу мозги? Просто скажи мне, что я сделала.
Он уже качал головой.
– Нет.
– Нет?
– я ещё сильнее стиснула зубы.
– В каком это смысле нет? Ты действительно не собираешься говорить мне, в чем дело?
Он повернулся, и его голос сделался таким же холодным, как и его глаза.
– В чем дело?
– прорычал он.
– О какой именно части ты говоришь, Элисон?
Я ошарашенно уставилась на него. Когда он не продолжил, моё удивление превратилось в изумление.
– О какой части?
– переспросила я.
– Как насчёт той части, где ты сказал всем ничего мне не объяснять? Как насчёт той части, где ты заставил всех своих подружек-шлюшек держать меня в неведении, что же, черт подери, я с тобой сделала?
– когда он вздрогнул, а лицо его ожесточилось, я повысила голос.
– Иисусе, Ревик. Просто скажи мне! Что? Что такого ужасного я с тобой сделала? Ты уже должен был понять, что я сделала это не нарочно!