Шут Балакирев, или Придворная комедия
Шрифт:
(Рванулся к Екатерине, страстно заговорил.)
Дозволь судьбу испытать, государыня! Не перечь! Только так сердечко наследника мне растопить... Увидит, что человек с улыбкой на устах за него жизнь кладет, – авось и помягчает? А просто на глаз окриветь – ни мне доблесть, ни ему радость... Верно, царевич?
(Петруша кивнул.)
А коль жив буду, так и подружимся... Верно?
(Петруша снова
Во! Благосклонность проявляет. Позволь, государыня!
Екатерина
(нерешительно)
Ну смотри! Сам вызвался... На мне греха нету.
Балакирев
Вот и спасибо за доброту!
(Бросился к гренадеру.)
Служивый, одолжи ружье для пользы Отечества.
(Взял ружье, взвел курок, понес к Петруше.)
Целься, царевич, только в яблочко... В яблочко!
(Шапскому.)
Князь-папа, подмогни царевичу заместо прицела!
(Шапский подходит, подставляет плечо под ствол ружья.)
А ты, Лакоста, яблочко выбери порумяней.
(Лакоста достает подзорную трубу, высматривает яблоко на полу.)
Ну, чего тянешь?
Лакоста
Побольше ищу...
Балакирев
Не хитри, жидовин, не на базаре... Судьбу проверяем, здесь полдюйма не в счет! Дай-ка, наоборот, вон то, самое маленькое! С дырочкой... У царевича глаз меткий, глядишь, не токмо в яблоко – в червячка попадет...
Лакоста
Дурак ты, Ванька! Ну, как знаешь... Сам выбирал.
(Поднимает маленькое яблоко, устанавливает на голове Балакирева, отводит его на несколько шагов к стене.)
Балакирев
Вот и славно... Вот и опять ты, Ванька Балакирев, с судьбой один на один остаешься!
(Крестится.)
А теперь... ваше высочество, принц Голштинский... окажите милость, скомандуйте!
Голштинский
(достал платок)
Ахтунг!..
Петруша начал целиться. Балакирев еще раз перекрестился. В залу неожиданно вбежали Дуняша и Бурыкина.
Дуняша
Ванечка! Родной! Не надо!
(Бросается к Балакиреву.)
Балакирев
(с трудом удерживая равновесие)
Тихо ты, глупенькая... Яблоко же уроню...
Анисья Кирилловна
(Бурыкиной)
Зачем привела Дуняшу?
Бурыкина
Как – зачем? На такое дело идти – и с женой не попрощаться?! Креста на тебе нет, Анисья Кирилловна!
Дуняша
(падает на колени перед Екатериной)
Государыня-матушка! Не дозволяй ему под пулю вставать! Это он с жизнью покончить хочет! Из-за меня и сыночка нашего. Фрейлины, стервы, нашептали ему: мол, не его это ребеночек... А я говорю – его! Мне лучше знать! Твой мальчишка, Ваня! Твой!
Балакирев
Конечно, мой, Дуня... Ну что ты?
Дуня
Ты ж ко мне из тюрьмы прибегал. Во сне... Сам же рассказывал.
(Плачет.)
Балакирев
Конечно, прибегал. Потому что – люблю. Встань. Не срамись... Люди же кругом... Отведи ее, маменька...
Анисья Кирилловна оттаскивает плачущую Дуняшу.
Стреляй скорей, царевич! Не томи! Яблоко перезреет – само упадет!
Голштинский
Ахтунг!
(Поднял платок.)
Фойер!!
Грохнул выстрел. Яблоко, развалившись на куски, слетело с головы Балакирева. Возгласы ликования. Только Дуня, вскрикнув, упала в обморок. Бурыкина бросилась к ней, обмахивает веером.
Шапский
Ура! Попал!! Ядрена вошь! Попал!
Лакоста
Браво, царевич!
Голштинский
Вундербар! Виват Вильгельм Телль!
Балакирев
(пошел к царевичу)
Ай да Петруша! Ай да стрелок! Позволь обнять!..
(Обнимает царевича.)
Теперь мы с тобой судьбой, царевич, повязаны. Значит, дружить должны, как яблоко с яблоней... Но сперва поклонимся царице! Уж она, сердечная, так за нас перживала! Так перживала...
Екатерина
Еще бы! До сих пор руки дрожат, черти вы эдакие!!
(Целует Петрушу, Балакирева, потом и Голштинского.)
Думаю, это дело обмыть надо – или как?
Голштинский
Натюрлих! Алле геен тринкен!
Екатерина
(смеясь)
«Тринкен»! От тебя, принц, другого слова и не услышишь... Спаиваете вы, немцы, нас, русских... Ох, спаиваете!!
Екатерина, Голштинский и Петруша уходят, весело переговариваясь. Балакирев бросается к Дуне.
Балакирев
Дуня! Голубушка!.. Да что с ней?!
Бурыкина