Шут и слово короля
Шрифт:
Хотя, понятно, откуда: она лежала на ступеньке, и за нее кто-то потянул. И этот кто-то — внизу?..
Лестница идет вдоль стены. С другой стороны — перила, столбики которых поддерживают три поперечных бруса, один — на уровне щиколотки, через него и перекинута веревка.
Эдин нагнулся и резко дернул, почувствовав, что веревка ослабла — кто-то ее впустил, и внизу прошмыгнула маленькая фигурка в пестрой одежке. Не старик-шут, нет. Больше похоже на щуплого мальчишку. И тут сверху на Эдина что-то полетело, он отшатнулся, прижавшись спиной к стене.
Маленький глиняный горшочек. Грохнулся рядом, разбился, из него во все стороны брызнул сухой горох. А откуда он свалился, Эдин даже не понял, может, с балки под самым потолком?
Да тут вообще не соскучишься…
Значит, перво-наперво придется переловить тут всех… придворных шутов? И поговорить с каждым? Но начать со старичка — может, тогда с остальными само собой наладится?
А пока поискать, что-ли, кухню, попросить перекусить?
Первая же девушка-служанка во дворе объяснила ему, куда идти. Он толкнул низкую дверь, с удовольствием принюхиваясь к вкусным запахам пряного мяса и свежей выпечки, и понял, что на самом деле проголодался, даже очень. Но…
Что-то не так было в этой кухне.
Он был во многих замках, в разных кухнях. Чем больше замок, тем больше шума и суеты на кухне, больше поварих и поварят, больше шума, звона и гвалта.
Здесь ничего подобного не было. Одна повариха готовила и всем распоряжалась, три другие — метались, выполняя ее указания. Именно так — прямо в рот ей заглядывали. И все было слаженно, быстро и без суеты. Готовили пироги, один, огромный, главная повариха — так Эдин мысленно ее назвал, — самолично закрывала затейливой плетенкой из теста, другой, румяный, с пылу с жару, ее помощница смазывала сливочным маслом.
Главная повариха… Что в ней не так?
Темное платье, рукава закатаны по локоть, седые волосы убраны под кружевную накидку, длинный, до полу, передник.
Да все с ней не так! Не одеваются так поварихи, и все тут! Платье, кажется, бархатное, а подол, вон, мукой испачкан…
Впрочем, разве Эдин не впервые на кухне у самого короля?
Одна из младших поварих повернулась и увидела Эдина, и замахала рукой — ты чего тут, дескать, уходи! И главная повариха вдруг подняла голову и тоже посмотрела на Эдина взглядом долгим и внимательным. А он словно прирос к полу — и почему, спрашивается? Однако справился с собой, поклонился.
— Доброго дня вам, сударыни. Я…
— Да-да, вот именно. Ты кто и как сюда попал? — улыбнулась главная.
Вот так вопрос. Разве Эдин просто не вошел в замковую кухню?
— Я новый… шут, — объяснил Эдин. — Просто хотел поесть попросить, если позволите. А если что не так — простите и подскажите, где мне найти еды?
— Ах, ваше величество! — воскликнула одна из младших поварих, — эту дверь обычно запирают, а тут забыли, простите!
А другая делала Эдину выразительные знаки — дескать, ты уберешься или нет?
— Да тихо вы, — женщина в бархате вдруг рассмеялась. — Заходи, юноша. Если попросить поесть, то почему бы не здесь? Заходи, я сказала! — повторила она повелительно, потому что Эдин замешкался. — Новый шут, говоришь? Тебя сегодня выбрала королева Астинна?
Ее величество. Королева Кандина, королева-мать, вдова короля Юджина и мать короля Герейна. Главная светлая фигура в шахматном комплекте Графа. Там она моложе, но все равно, она.
Граф всегда поминал о ней тепло и с уважением, и даже с какой-то нежностью — если последнее Эдину не чудилось, конечно.
Печет ли королева пироги — весело обсуждали Меридита с Якобом.
Выходит, печет, еще как.
— Садись вон там, — велела королева, — Дай нож, Элна…
Она сама отхватила румяный край пирога — огромный кусок, на двоих бы хватило, — бросила на подставленную помощницей тарелку и протянула Эдину.
— Вот, держи, юноша.
Повариха за ее спиной делала Эдину знаки — кланяйся, бестолочь!
— Садись и ешь, — велела королева. — Ты же поесть пришел? Элна, там ведь сбитень остался? Налей ему.
Пирог был воздушный и нежный, в начинке — много лука и рубленая печень, и пряности. Очень вкусно. Мередита обычно резала лук крупнее, а в остальном — не отличишь.
Королева наблюдала за ним искоса.
— Вкусно?
— Очень, ваше величество. Даже вкуснее, чем у Мериди… у Мири. Великолепно, ваше величество.
И кто его за язык дергал? Ум себе отъел, что ли, жуя пирог? Впрочем, не может быть, чтобы королева помнила по именам чужих кухарок!
— Да? — изогнула бровь королева. — Постой, как ты сказал? — она подошла и встала перед ним, уперев руки в бока, а ему сделала знак — сидеть!
— Ты сказал, вкуснее, чем у Меридиты? У меня отличный слух, юноша. А в моей тетради для рецептов этот пирог так и называется — пирог Меридиты. Ты из Вердена?
У нее не только слух хороший. Она еще и соображает так, что просто позавидуешь. А вот он — увы…
— Я из цирка, ваше величество.
— Это понятно. Но ты ведь бывал в Вердене?
— Наш ежегодный путь проходит через Верден, ваше величество.
— Да, я понимаю. Вы все время в пути, верно?
— Именно так…
— Меридита по-прежнему служит у графа… или у лорда Кана? Как ты его называл?
— Графом, ваше величество. Да, служит.
— Ты давно в цирке? Сколько лет?
— Я родится в цирке, ваше величество. Циркачами чаще всего рождаются… и умирают тоже.
— Да, действительно. А твои родители?..
— Я сирота, ваше величество.
— О, как жаль. Давно?
— Моя мать умерла, когда мне шел шестой год.
— Бедняга. А кто была твоя мать?
— Танцовщица и акробатка, ваша величество, — Эдин вдруг взмок от потока вопросов, и ему было не по себе под внимательным взглядом этой седой женщины с черном бархате.