Шут. Книга III
Шрифт:
Потом. Позже. Может быть, ближе к вечеру.
Шут одного не учел – что Элея тоже умеет чувствовать… Порой слишком хорошо.
Фальшивость Шутова веселья она распознала уже во время завтрака. Пока старый лакей подавал горячее угощение, Шуту еще удавалось трепать языком о разных глупостях, но, как только слуга покинул столовую, Элея перестала улыбаться и отложила надкушенный пирожок с яблоками.
– Пат, – она нахмурилась и посмотрела на него пристально, – ты ничего не хочешь мне сказать?
Шут застыл с ложкой во рту. Мед, который он только собрался проглотить, перестал быть сладким.
– М-м-м… –
Не помогло.
– Пат.
Шут вздохнул и вернул ложку на блюдечко. При этом он, всегда такой ловкий, почти залез рукавом белой домашней рубахи в чашку с медом.
– Может, не стоит? – спросил Шут жалобно, но, натолкнувшись на требовательный сердитый взгляд, поник плечами и выложил разом, чтобы не тянуть: – Ты должна уехать.
И сразу же показалось, будто повеяло холодом. Будто тучи закрыли солнце.
– Почему? – она спросила так тихо, что Шут почти наяву почувствовал боль в сердце.
– Потому что я люблю тебя… – ответил он, глядя ей в глаза. – Потому что я очень сильно тебя люблю. – Но эти глаза все равно наполнились хрустальным блеском. – Ну Элея! Пожалуйста… пойми! – И, как всегда торопясь, принялся рассказывать обо всем случившемся за минувшую пару дней.
– О боги… – Элея совсем расстроилась. – И ты, значит, хочешь, чтобы я теперь тебя оставила… – Она закрыла лицо ладонью и быстро встала из-за стола. – Не надо! – воскликнула принцесса, когда Шут попытался остановить ее. – Пусти…
Да… он знал, что этим все кончится. Мгновение Шут колебался, а потом все же нагнал ее и обнял так крепко, что Элея и при всем желании не смогла бы вырваться. Закрыл своими руками, как щитом, и распахнул себя навстречу Потоку.
«Я же правда люблю тебя! – говорил он ей беззвучно, зная, что она не услышит, но все почувствует. – Люблю…»
Потом мыслей не осталось, только безграничное желание уберечь от всяких бед, только яркий свет от одного сердца к другому.
– Патрик… – она наконец перестала обиженно каменеть в его руках и положила голову Шуту на плечо. – Ну как же… Как?
– Я и сам не знаю, – промолвил он. – Даже представить себе не могу. Больше всего на свете я хочу быть с тобой сейчас… – Его ладони нежно легли на совсем еще незаметный, но такой драгоценный живот любимой. – Быть с тобой рядом каждый день. Видеть, как ты меняешься, как растет это чудо… – Ему трудно было говорить. В самом деле трудно. – Светлые боги… мне ничего больше не нужно!
Если бы только она знала, как это невыносимо – отказываться от того, что так желанно, что так дорого. Но Шут не стал ничего говорить, оставил свою боль себе. Впрочем, он был уверен, что Элея все поняла и без слов.
– Ладно… – прошептала она. – Ладно. Если это в самом деле так важно…
Шут тоже ничего не стал говорить в ответ, только обнял любимую еще крепче, зарылся лицом в золотистые волосы. В горле у него стоял комок, и по-прежнему хотелось лишь одного – быть рядом с ней, с его королевой, и никуда ее не отпускать от себя. Или самому бросить все и уехать вместе. Он бы, может, так и сделал, кабы не осознание, что самому ему от этого зла никуда не убежать и не скрыться.
– Когда, Пат?.. – слова походили на шелест и были едва различимы.
Он снова промолчал. Ответ витал в воздухе: чем скорей, тем лучше.
Возвращаясь во дворец, Шут думал, о чем заговорить с Руальдом в первую очередь. О нападении, которое случилось два дня назад? Или сказать, что пора снарядить для Элеи корабль на Острова? А может, для начала спросить, как там принц? Вчера беседа с Тодриком продлилась до ночи, и, уж конечно, ни о каких других проблемах Шут с Руальдом говорить не пытался. Он до дома-то едва доехал, выжатый, как виноградный жмых. Эта встреча с братцем короля вымотала его хуже, чем любые кувыркания перед публикой.
В конце концов Шут решил, что правильней будет сначала рассказать о нападении, а потом уже, исходя из этого, попросить корабль. Ну а про Тодрика можно и в последнюю очередь узнать – небось, за ночь-то принц мало чего успел нового поведать или отчудить.
«А потом зайду, наконец, к мадам Сирень, – подумал он. – А то уже совсем нехорошо, она меня с позавчера ждет».
У парадной лестницы на первом этаже Шут заметил пару очаровательных молоденьких девиц. Одеты они были не слишком броско, можно даже сказать, со вкусом, а по манерам сразу понятно – из провинции. Девушки смущенно заулыбались, увидев Шута, так смешно вспыхнули румянцем, что он невольно ухмыльнулся в ответ. А сам принялся гадать, откуда гостьи могли взяться. Не иначе как чьи-то дочки, которых решили представить свету. Заговаривать с ними Шут не собирался, у него и своих дел было более чем достаточно. Однако не успел он ступить на лестницу, как одна из девушек – повыше ростом и поярче лицом – робко спросила его:
– Простите, господин, а как нам пройти в сад? – и ресничками так кокетливо взмахнула.
Прежде Шут непременно поддержал бы беседу. Уж ясно, что сад – это только повод познакомиться. Но теперь ему было совсем не до того. Он лишь торопливо кивнул и в двух словах объяснил, куда идти.
Почти кожей почувствовал разочарование девушек. Особенно младшей…
Быстро поднимаясь по ступенькам, Шут попытался увидеть себя со стороны, чтобы понять – ну чего им так неймется? Разве мало во дворце красивых широкоплечих гвардейцев? Или родовитых дворянских сынков? Наверное, эти две прелестницы еще не успели разглядеть, сколько мужчин ходит по Солнечному Чертогу. А то зачем бы им кидаться на первого встречного – невыспавшегося и такого хмурого типа. Он и улыбнулся-то им только потому, что по-другому уж никак было невозможно.
И вообще… Ему нужна была только одна единственная женщина.
– Руальд! – Шут вошел к королю решительно и даже дерзко. Он лишь один раз громко стукнул в дверь и сразу распахнул ее. Король удивленно поднялся с софы, на которой мгновение назад задумчиво курил свою красивую трубку в золотой инкрустации. – Мне надо с тобой поговорить!
– В чем дело? – Король встревожено нахмурился, подошел к нему и впервые за все эти дни заглянул наконец в глаза. – Что случилось?..
Рассказ Шута много времени не занял. Просьба тоже. И не успел он закончить, как Руальд уже дергал сигнальный колокольчик, вызывая лакея.