Шут. Книга III
Шрифт:
– Пат… А что, разве люди до сих пор о ней говорят? – голос короля прозвучал натянуто и нарочито небрежно.
Шут кивнул. Покусал губы и признался:
– Говорят. И много. В народе считают, это боги покарали Нар за прежнюю королеву…
– И ты так считаешь? – Руальд спросил совсем тихо. Шут лишь вздохнул.
– Кто я? Судья, чтоб решать? – И вспомнил вдруг, как тонкие, но сильные руки жарко обвивали его, как неистовые губы шептали в самое ухо, что он самый удивительный, самый прекрасный. Ему стоило больших усилий загнать это запретное воспоминание обратно вглубь той темной комнаты, где оно хранилось. Не дать ему отразиться
– Может быть, люди и правы… – промолвил король, все так же печально глядя на звонкий бег ручья. – Только боги покарали не одну Нар, а нас обоих.
Шут промолчал. Что тут скажешь?
– А кто еще, кроме Торьи, тебе неугоден стал? – спросил он, меняя тему.
Руальд невесело хмыкнул.
– Советник меня смущает. Или я слишком подозрителен, или он в самом деле ведет двойную игру. Про палату лордов вообще молчу – там у каждого свои интересы, и чаще всего они не очень-то совпадают с государственными.
Лорды и впрямь никогда не казались Шуту особенно верными, но вот старик Пелья…
– Советник? – переспросил он. – Да ведь этот человек служил при дворе, когда ни тебя, ни Тодрика еще не было! Разве мог он пойти вдруг на измену? Предать?
– Измену… – Руальд поднял с земли горсть мелких камней и по очереди стал бросать их в воду. – Положим, тут и не было измены. Сейчас мне кажется, что господин Пелья изначально служил двум хозяевам.
У Шута голова кругом пошла от таких слов. Это советник-то?! Седой благообразный старик. Мудрый верный хранитель закона и благополучия. Трудно, очень трудно поверить.
Руальд между тем отстегнул от седла небольшой упругий мех с вином и, выдернув из горлышка пробку, сделал большой глоток.
– Хочешь? – протянул угощение Шуту. Тот кивнул машинально и тоже приложился, но вкуса вина почти не ощутил.
– Руальд… – промолвил он. – Это лишь домыслы? Или ты в самом деле имеешь доказательства?
– Не имею, – со вздохом ответил король. – Кабы имел, давно уже предъявил бы. – Он посмотрел на Шута, который хмурился в сомнениях, и добавил: – Ты можешь смеяться, но у меня, в конце концов, тоже есть чутье. И мозги есть, хоть в этом уже все королевство сомневается. – Он помолчал немного, а потом посмотрел Шуту прямо в глаза – серьезный, словно бы ждущий чего-то. – Изначально советниками при королях называли людей, которые не навязывали свое мнение, а становились для монархов умными собеседниками… товарищами. Патрик, я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Я хочу, чтобы ты стал для меня таким человеком.
Шут едва не поперхнулся вином, которое как раз успел повторно пригубить.
– А… – он только и сумел, что открыть рот, но ничего так и не произнес. Руальд лишь рассмеялся на это.
– Патрик, Патрик… ты мой хранитель. Ну чему ты так удивляешься? Кому, если не тебе, я могу доверять?
– Ну… – Шут смущенно отвел глаза, – Дени, например.
– Дени умница, – уже без улыбки сказал Руальд. – Но он солдат. Верный пес. Он будет делать то, что я прикажу, и так, как я прикажу. И просить у него совета можно только в том случае, если это как-либо касается безопасности и всего, что с ней связано. И Гиро такой же, но еще сильней приучен лишь к одному – защищать. Пат, пожалуйста, не говори «нет». Подумай. Ты мой друг, ты мой брат. Сейчас трудное время, и мне нужен верный человек за спиной. Тот, кто прикроет меня. Кто услышит, как вздрогнула тетива, прежде, чем стрела наших врагов достигнет цели.
– Альда… – Шут не знал, в самом деле не знал, как объяснить, что творится в его душе. – Я же дурак. Все знают это. Да тебя на смех поднимут, если ты снимешь с Пельи цепь советника и повесишь ее на мои тощие плечи.
Он невесело хмыкнул.
– Не поднимут, – сухо ответил Руальд. – И снимать я ничего не буду. Все останется как прежде. Просто со временем… советник и не заметит, как его источники информации оскудеют. Я собираюсь сам наладить новую осведомительскую сеть.
Шут фыркнул, не удержавшись.
– Он создавал ее много лет! Равно как и Торья! А еще у тебя есть министр финансов, который тоже знает больше, чем любой член палаты лордов! Как ты предполагаешь разрушить их паутины и создать новую?! Это же труд на годы!
– А вот тут мне как раз поможет Дени. У любой паутины есть сердце, главные узлы. А что касается тебя… Пат, ты давно в зеркало смотрел? Давно слушал, что про господина Патрика говорят? Не знаю, может, тебе все еще нравится роль дурачка, да только вырос ты из нее. И это скажет всякий. Ты видел тот костюм, что пошила тебе мадам Сирень?
– Нет.
Шут удивился. Когда это Руальд успел побывать у портнихи?
– Думаю, она, как всегда, разглядела в тебе то, чего ты еще и сам не понял.
Шут нахмурился.
– Руальд… ну ты все равно хоть что мне говори, а я не чувствую в себе силы быть тебе подсказчиком. Даже если мадам Сирень больше не станет шить мне колпаков с бубенцами, я останусь всего лишь безродным комедиантом. К тому же… я младше тебя, и опыта у меня нет для таких дел.
Руальд насмешливо выгнул бровь.
– Ба! Пат, с каких это пор ты стал таким скромным? – Он отобрал у Шута мех и допил вино в два глотка. – А что касается «безродного»… Хотел сделать тебе сюрприз, да чего уж там. На следующем собрании палаты лордов я объявлю о присвоении тебе дворянского титула.
– Э?! – Шут, чего уж скрывать, мечтал о чем-то подобном, по большей части из-за Элеи, конечно… Но теперь, услышав от Руальда эту новость, все равно смутился, растерялся и почувствовал себя так, будто сам выпросил столь роскошный подарок.
Король посмотрел на него, склонив голову на бок, задумчивая улыбка блуждала по его лицу.
– Эх, Пат… Ну почему в самом деле боги не послали мне такого братца, как ты?
И вздохнул тяжело.
3
Родной брат Его Величества в это время, наверное, как раз проклинал Шута за все, что тому удалось испортить, за все те планы, которые он Тодрику сорвал. А было их, как выяснилось, немало…
Поначалу принц, конечно, отмалчивался. Смотрел на всех злобным загнанным зверем. В сторону Шута так едва ли ядом не плевался – столько ненависти было в его взгляде. Тогда, в Таронском замке, он еще верил, что сумеет выбраться из выгребной ямы, которую сам себе выкопал. Даже на изумленный возглас Руальда Тодрик ответить не соизволил, только дернул презрительно своим красивым подбородком и посмотрел сквозь брата так, точно того и вовсе не было. Словом, ни о каком раскаянии, упаси боги, речь не шла. Это уже потом, когда принца без лишнего пиетету доставили в Золотую, он понял, сколь наивна была его надежда на помощь друзей. В том, что таковые у наследничка имелись, никто даже не сомневался. Принц никогда бы не осмелел настолько, чтобы в одиночку снимать с брата корону.