Шутка Вершителей
Шрифт:
А Вы, мэтр, откуда знаете про окно?
Да шёл к больному на вашу улицу. Мимо шёл, и случайно увидел… Так что укладывайся в кровать, Рокайо Ганн, немедленно! И постарайся заснуть, — раздавал мне указания мэтр, пока я натягивала верх платья. — А сейчас нужно послушать малыша.
Я легла на кровать, а мэтр взял другую трубку и приложил её к моему животу. Потом наклонился и стал внимательно слушать. Достаточно большая трубка терялась в его огромных руках.
Малыш в порядке. Непорядок именно с тобой, Айо. Завтра мы отправим твоего иномирного мужа
Я не думаю, мэтр, что дело только в нём. Просто всё так навалилось. Да и не девочка я, всё же. В молодости всё переносится легче, особенно желанная беременность. А тут… Так внезапно… Нет, мэтр, не подумайте, мне желанен этот ребёнок, несмотря на непростые отношения с его отцом. Но дети всё же должны рождаться в счастливой семье, а не так…
Да, Айо… Что есть, то есть. Но, главное, что у тебя он будет, этот малыш… А вот меня Адания обделила. В молодости я не собирался жениться, думал, успею. А тогда мне хотелось учиться, делать карьеру при дворе королевы, путешествовать по другим странам, смотреть на чужие обычаи и яркие краски. А сейчас я понимаю, какой я был глупец. Мне бы брать в охапку Арьяну и заделывать ей детей… А я всё чего-то ждал, а жизнь проходила мимо. Некоторые мои ровесники уже имеют внуков.
Внуков?
Да, Айо. Я немного старше тебя, да и ты, думаю, через несколько лет сама станешь бабушкой. Такая красавица, как Авидея, думаю, в девках не засидится… Ладно, пойду я! Завтра у твоей дочери осмотр, я буду к обеду. А вечером… Вечером, скорее всего, прибудут жрецы.
Они отправят его сразу?
Да. И это хорошо, Айо! Ты же не хочешь, чтобы они посадили его в темницу и проводили над ним опыты?
Конечно, нет! Лучше пускай отправляют его домой!
Я тоже так считаю. До завтра, Айо! — и мэтр вышел из комнаты. Мы с отцом так и не заменили разбитое стекло в окне спальни Авидеи, просто закрыли ставни. Поэтому в комнате всегда было темно, но тут никто и не жил.
Я легла поверх покрывала, даже не зная, застелена ли кровать. Думала, различные мысли мне не дадут заснуть, но, видимо, усталость взяла своё, и я быстро уснула, как провалилась. И тут, впервые за много дней, мне приснился Гэйелд. Он держал в руках своего сына и показывал его мне, улыбаясь счастливо. Младенец был уже пухлый, годовалый, сосал палец, слюнявя руку, а потом эти слюни размазывал по лицу своего отца.
“Велимир, — сказала я во сне, — привет тебе от твоей тёти и двух кузенов! А ещё от дедушки! Будь счастлив и не огорчай свою матушку!”
“А мне ничего не хочешь сказать, Рокайо Ганн? — вдруг произнёс колдун, продолжая улыбаться. — Я разве не угодил тебе?”
“Угодил? Чем?” — ответила я спокойно. Мне не хотелось выяснять отношения сейчас, во сне, когда малыш на руках мужчины вводил меня в определённое состояние умиротворения.
“Не придуривайся, Айо! Ты должна быть довольна! Не за каждой женщиной бегают из одного мира в другой!”
“А разве я этого хотела, колдун? Разве мне это было нужно?” — начала злиться я.
“Ну всё, всё, Айо! Дело сделано! Хотела ты этого, или нет!” — улыбался колдун, и я не выдержала.
“Твои козни бесполезны! Завтра Верховные жрецы Ады отправят герцога обратно! Так что можешь не веселиться так, Гэйелд!”
И тут чёрный колдун рассмеялся так заливисто, что малыш подхватил его смех, и этот смех, звенящий в моих ушах, взрослый и детский, заставили меня подскочить и проснуться.
Ну, колдунище, напугал меня! — я еле упокоила часто-часто застучавшее сердце. Потом прислушалась. Было очень тихо, но кто-то негромко плакал.
Вставать не хотелось, но этот тихий плач звал меня. Я поднялась и открыла дверь в коридор. В комнате дочери горел свет. А тихонько приоткрыла дверь. Авидея свернулась калачиком. Вначале я подумала, что мне показалось, но нет. Я услышала негромкие всхлипы.
Ави, детка, что случилось? У тебя что-то болит? — я поспешила к ней и попыталась прижать её вместе с одеялом, но Ави не дала мне этого сделать. Она отстранилась и подняла на меня свои огромные заплаканные глаза.
Мама, скажи мне, — произнесла своим полушёпотом дочь, — я стала некрасивая после болезни? Я — урод, да, мама? Мамочка, только не лги мне… — и из её глаз хлынули слёзы.
Ну, что ты такое говоришь, моя красавица! Ты немного похудела, да, но ты видела этих сушёных рыбин во дворце? Там такая красота даже считается эталоном. Ты — очень красивая, даже не сомневайся! — с жаром ответила я ей.
Тогда… почему… он… больше не приходит ко мне, мамочка? Вот и сегодня… Даже не зашёл…
Он не стоит тебя, деточка моя, вытри слёзки, — я начала стирать влагу с её лица. — Я же говорила тебе, что этот глупый мальчишка…
Мальчишка? — Авидея странно посмотрела на меня и оттолкнула мою руку. — Мама, ты не понимаешь… Иди спать…
Как же я усну, если тебе плохо, доченька?
Мне… уже лучше… Иди, мама, иди… — и Авидея повернулась ко мне спиной. Я немного посидела в тишине и ушла. Да, моё письмо гвардейцу королевы стоит написать как можно скорее!
Утром я, кажется, проспала всё: в доме слышались голоса, хлопали двери, колокольчиком звенел смех Бертина. А отец с кем-то негромко спорил во дворе. Сквозь закрытые ставни лился яркий солнечный свет.
День обещал быть погожим и тёплым. У нас редко такое бывает. Даже летом. Я поднялась с незаправленной постели. Какая-то неправильность скреблась на душе острым когтем.
Точно! Герцог! Он же не ночевал у нас! Или просто я проспала? Я поспешила к отцу во двор.
Папа, а где наш гость? — выкрикнула я прямо с порога. И тут увидела знакомую спину супруга. Он как раз выпрямлялся, отвлекаясь от чего-то на земле.
Я рад, что ты волновалась, Айо, — ответил он мне вместо отца. — Я пришёл под утро.
И где же Вы были?
Гулял, — его глаза улыбались, хотя синяки под глазами выдавали бессонную ночь.
Вы думали сбежать? — спросила я, слегка понизив голос. — Но жрецы Великой могут отыскать Вас везде. Даже в горах.