Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Слава богу, что вы пришли, Буй-Тур, — облегченно сказала Ганна, — а то бы я этого полоумного спровадила-таки на тот свет. Видно, память у него старость припудрила.
Бес медленно, только после того, как Ганна спрятала пистолет, обернулся. Почти закрывая проем двери квадратными плечами, стоял Буй-Тур, хорошо знакомый ему проводник сотни. За спиной у него торчал какой-то тип в шляпе с перышком, такие носят гуцулы.
— Щупак, мой телохранитель, — назвал спутника Буй-Тур, вваливаясь в комнату. — Кажется, у вас был серьезный
— Да вот дядя никак не может поверить, что у него племянница имеется…
— Ваша она родственница, Юлий Макарович, — добродушно пробасил Буй-Тур. — Не сомневайтесь.
— Где бродила три месяца? — выкарабкиваясь из густой пелены злости, спросил Бес.
— У меня в сотне отсиживалась. Облавы были. Я, спасая курьера, почти всю сотню положил, а вы…
Глава XIX
Ничего хорошего от своих националистических «друзей» майор Стронг не ждал. Конечно, операцию они провалят — не этим тупорылым тягаться с советскими чекистами. Стронг не выбирал выражений, когда речь заходила о вновь испеченных «помощниках».
Будь воля Стронга — он бы вообще дал им пинком под зад, пусть катятся на самое дно ямы, из которой, как облитые помоями щенки, пытаются выкарабкаться. Но приказано пока держаться обходительно. Там, наверху, имеют на них какие-то свои виды.
Майор ждал Боркуна — тот позвонил и, десять раз извинившись за турботу, попросил аудиенцию на десять минут.
— И ни секундой больше, — резко ответил майор.
— Понимаю, — бормотал Боркун. — У меня неплохие известия…
— Хорошо. Приезжайте.
Майор привык говорить резко, отрывисто — так он командовал подчиненными в отрядах специального назначения.
Боркун явился в точно назначенное время, широко, жизнерадостно улыбнулся, ожидая, когда майор протянет ему руку. Майору делать этого не хотелось, но он пересилил себя: требовалось поддерживать хотя бы видимость добрых отношений.
— Докладываю, друже майор, — начал торжественно Боркун.
— Господин майор… — оборвал Стронг. — Я служу в нашей армии, а не в вашей банде, слава богу.
— Извините, господин майор, — охотно поправился Боркун. — Рапортую: Злата Гуляйвитер благополучно прошла все барьеры и приступила к операции…
Это и в самом деле неплохое известие. Майор чуть подобрел, глаза перестали быть похожими на колючки, он заинтересованно спросил:
— Откуда вы знаете?
— По подпольной тропе пришел грепс. Злата отсиживалась в одной из наших сотен, а недавно установила связь с референтом службы безпеки краевого провода Бесом. Он обеспечил ее надежной квартирой.
— Бес сообщил о дальнейших планах?
— Да. Агент должен устроиться на работу, полностью легализоваться.
— Такие возможности есть?
— Так точно! — тянулся Боркун. — Сейчас у Советов тяжело с кадрами — война неплохо покосила их ряды, — не удержался он от злорадного
— Что рекомендует Бес? Кажется, это милое имя вы назвали?
Майор Стронг любил иногда показать свою неосведомленность — на самом деле он хорошо знал, кто такой Бес, чем он занимается, на что способен.
— Бес советует «перекрестить» агента. У него есть для этого необходимые документы.
— «Легенда»?
— Отработана тщательно. Бес предупрежден, что в случае провала операции самое меньшее, что ему грозит, — это смертный приговор.
— Круто… — Майор в раздумье пожевал губами. — Не хотел бы я служить в вашей УПА.
— У нас есть два могучих фактора: верность национальным идеям и… страх, — чуть торжественно сказал Боркун.
И майор, наверное, впервые подумал, что не так уж простоваты эти борцы за «неньку Украину», есть у них и школа и выучка. Что из того, что выучка гитлеровская… У фашистов можно поучиться умению наладить тотальную систему обезвреживания инакомыслящих. Пожалуй, эти типы со своей одержимостью способны оказать кое-какие услуги в борьбе с коммунистами.
— Кем же станет теперь эта ваша Злата Гуляй… витер?
— Бес ее определит в солидное учреждение — областное управление культуры. Она будет работать методистом Дома народного творчества.
— А что это такое? — спросил Стронг. У него на родине, где существовало множество самых непонятных и неизвестно для чего созданных учреждений и контор, такого не было.
— Ну, это такое учреждение, — принялся объяснять Боркун, — цель которого — собирать народные песни, записывать танцы, поддерживать начинающих поэтов, всевозможные творческие коллективы…
— Ага, ясно. Это дает какую-то прибыль?
— Наоборот, все эти меры финансирует государство.
— Странно… — иронически протянул Стронг. — А вы мне рассказывали, что большевики уничтожают любые ростки национального самосознания украинцев.
Боркун чертыхнулся про себя. Стронг поймал его на мелком вранье, и это было обидно.
— Ладно, — вдруг улыбнулся Стронг, — я и без вас знаю, что такое Дом народного творчества в России. Наша информация о жизни этой страны поставлена неплохо. Это вам просто предупреждение — никогда не пытайтесь мне врать или подсунуть ложные сведения.
— Хорошо, — кисло улыбнулся и Боркун. — Я учту.
Майор неторопливо встал из-за стола, подошел к стене, нажал на какую-то кнопку. Бесшумно отошла дверца, за которой был вместительный бар.
— Виски, коньяк, джин? — Майор теперь говорил любезно, тоном гостеприимного хозяина.
— Коньяк.
Они выпили за успешное начало операции: майор маленькими глоточками, смакуя, Боркун — залпом.
— Еще вот что, — возвратился к делам Стронг. — Обеспечьте максимальную секретность операции. Малейшая утечка информации будет стоить этой Гуляй… витер головы.