Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)
Шрифт:
Галя больше молчала, слушала, иногда восхищенно вскидывала глаза на Степана, знала, что ради этого восхищения тот и разглагольствует, сыплет красивым словом.
Сыч однажды вечером пригласил Галю вместе поужинать.
— Что люди скажут? — засмущалась девушка, даже румянец разлился по щекам.
— Скажут, что вы мне нравитесь, — легкомысленно ответил Сыч, поигрывая тростью. — Решено: заказываем столик в «Днепре».
Он потянулся к телефону, поболтал несколько минут с какой-то Ниной Сергеевной и объявил, что все сделано, отступать некуда, он заходит за Галей около семи.
Галя отказаться не смогла. Сыч отличался в полном соответствии со своей кличкой характером мелким и мстительным, а Гале совсем не хотелось осложнений на работе. У нее были свои причины избегать конфликтов.
Галя постаралась, чтобы глаза ее излучали немой восторг, когда заняла вместе с Сычом уютный столик в «Днепре», заранее со вкусом сервированный и украшенный табличкой «Зарезервировано».
Сыч разлил вино в тонкие хрустальные рюмки. Он не спросил, что будет Галя пить, — такие церемонии с сельской девицей были, по его мнению, ни к чему. Достаточно, что ей и так оказана высокая честь.
— Кажется, ваша тетка уже уехала? — спросил он после третьей рюмки.
— Да, к сыну в гости, — подтвердила Галя.
— Тогда после ужина мы поедем к вам пить кофе.
— Я не умею варить кофе, — теряясь под оценивающим взглядом Сыча, сказала смущенно Галя.
Она вообще в этот вечер вела себя робко, и Сычу это нравилось — девица немного ошалела от неожиданного счастья.
Вечер развивался в нарастающем темпе: Сыч не скупился на коньяк и комплименты, у столика постоянно вертелись какие-то неопределенные личности.
Галя почувствовала, что пьянеет, и сказала об этом Сычу. Тот засуетился: пора уезжать из ресторана, и в самом деле засиделись. И снова твердо, неожиданно трезвым голосом сказал:
— Едем к вам.
— Так я же не умею варить кофе, — заплетающимся языком напомнила Галя.
Как и все очень пьяные люди, она держалась неестественно прямо, говорила вызывающе резко. Она почти безразлично смотрела, как Сыч расплачивается, прощается с приятелями, ловит такси. У нее наступило такое состояние, когда события кажутся отдаленными во времени, происходящими с кем-то другим.
Сыч не поверил бы, если бы ему удалось хоть раз поймать взгляд Гали — трезвый, острый, оценивающий. Но этот свой взгляд Галя тщательно прятала, а смотрела покорно и как-то по-детски растерянно. Ибо, конечно же, Сыч ожидал, что ресторанное застолье, коньяк, музыка, комплименты произведут на Галю ошеломляющее впечатление.
Немного пришла в себя Галя в домике на окраине. Услужливая официантка из ресторана спроворила Сычу пакет с выпивкой и закуской, и он заставил Галю быстро собрать на стол.
Теперь он уже пил, не считая, коньяк наливал в стакан — рюмок у Гали не нашлось.
Галя, постепенно трезвея, с тоской думала, что вот скоро Сыч угомонится с выпивкой и даст волю рукам, потащит ее в постель.
Она налила Сычу стакан до венца, себе — чуть.
— За ваше здоровье, Степан. За то, что вы не оставили сироту в беде.
Сыч выпил охотно, уже не закусывая, а только облизнув мокрые полные губы.
— А теперь к делу, — неожиданно сказал он.
Приподнялся с кресла, прошагал к оконцу, стукнул в стекло.
В хату вошел парень лет двадцати пяти, Галин ровесник. Он нагловато ухмыльнулся — дернулись уголки губ в гримасе, посмотрел выжидающе на Сыча.
— Мой помощник, — серьезно представил его Сыч. — Поможет нам завершить наш приятный вечер.
Галя никак не могла сообразить, почему дверь оказалась не на запоре, — вроде, входя в хату, сама набросила крючок.
— Ничего не понимаю, — растерянно сказала она и даже руками всплеснула, — врывается ночью в дом незнакомый человек какой-то… Объяснили бы хотя, Степан…
— Сейчас, сейчас… — охотно ответил Сыч. — Вы затеяли игру с ряжеными, вот мы тоже хотим принять в ней участие…
— Боже мой, да скажите же яснее, — чуть не плача, взмолилась Галя.
Ее бил нервный озноб, и девушка набросила на плечи пиджачок, сняв его со спинки стула.
— Хватит прикидываться! — рявкнул Сыч. — Я сейчас уйду — так, чтобы все соседи слышали — убрался ваш поздний гость. Помиловался с дивчиной — и побрел домой. По улице буду идти — песню запою… Я уйду, — опять заорал он, — а хлопец мой останется, чтобы придушить тебя…
— Да за что? — побледнела как полотно Галя. — Что я вам такого сделала?
— Принимайся за дело! — приказал Сыч боевику. — А мы пока объяснимся с дамочкой.
«Помощник» начал методично уничтожать следы пребывания чужих в хате. Парень он был широкоплечий, но передвигался по комнате ловко, стараясь ни к чему не прикоснуться, все предметы оставить на предназначенных им местах.
Несколько наиболее ценных вещей завязал в узелок, рассовал по карманам найденные в ящике письменного стола деньги, золотое колечко, часики.
Грабеж он имитировал сноровисто и умело. Галя искоса глянула на него — равнодушное лицо, человек выполняет привычную работу. Над правой бровью парня синел тонкий шрам — такой остается от мгновенного взмаха острым ножом.
— Вы обвиняетесь в том, — торжественно начал Сыч, — что, будучи агентом НКВД, обманом пытались проникнуть в организацию украинских националистов, чтобы выдать чекистам борцов за свободную Украину.
— Какая чепуха! — прошептала Галя. — Я никогда не слышала об организации украинских националистов.