Схватка за Родос
Шрифт:
— Нет-нет, — дружно разнеслось по залу, и д’Обюссон продолжил:
— Это радует. Итак, мы имеем то, что имеем — претендента с наличием большого желания и полным отсутствием каких-либо средств для его выполнения. Кроме того, нам слишком много пообещали, а турецкие обещания, сами знаете, сегодня есть, а завтра нет и в помине. Иными словами, не считает ли нас Зизим за малых детей, что мы, поверив и — допустим такое — добыв ему трон, считали бы возможным требовать от него выполнения столь щедро данных обещаний? Не думаю, что он рассчитался бы с нами по справедливости. Кроме того, здравый смысл подсказывает мне, что этого мы выполнить не в силах, ни сами, ни в союзе с кем-либо. Мы же все прекрасно знаем, в чем сила турок — в нашей разобщенности. Светские государи воюют друг с другом, наш святейший отец, папа римский, делая
Архиепископ Джулиано смущенно кашлянул и хотел было что-то сказать в защиту понтифика, но великий магистр жестом отказал ему в слове, продолжив:
— Святой отец, я пока не закончил. Знаю наперед, что ты скажешь, но вот что пока скажу я: горестный пример Константинополя, отдавшегося под покровительство святой нашей матери католической Церкви и фактически брошенный Ее сынами, дает мне право предполагать, что мы так и будем гибнуть поодиночке. Чем завершился никопольский поход, как не всеобщим позорищем? Каждый счастлив в одиночку, поистине… и если б я не хотел повторять ту хулу, что изрек один из придворных Завоевателя на верховного понтифика… Впрочем, послушайте, может, это и не секрет уже, да сделайте правильные выводы. Так вот, некто сказал султану Мехмеду: "Счастливый повелитель, давно говорят об этом римском папе, что он намеревается со всеми христианами напасть на нас. Если бы он даже ехал на свинье, он давно был бы у нас. И поэтому все, что ты начал делать, то и продолжай, не обращая внимания на вести от гяуров" — то есть от нас. И он продолжал, пока не ушел на тот свет, но за него будут продолжать дети, внуки и прочие, и это все ясно, как Божий день. Впрочем, я отвлекся. Итак, полагаю, если наш святейший отец не в силах объединить христианских государей, к числу коих мы, согласно нашему положению суверенного орденского государства, причисляем и себя — так кто по здравому размышлению допустит, что вождем христианских ратей станет иноверный принц? Вообще странно, как он сам себе все это представляет — но не будем отвлекаться. Итак, это все доводы "против". Но на этом мы останавливаться не будем. Да, меча из Зизима не получится — зато, как я понимаю, из него выйдет отличный щит. Только подумайте, сколь многое сулит нам пребывание претендента на султанов трон в наших руках! Это — такой намордник на Баязида, что лучше не надо. Баязид будет сохранять с нами мир если и не по своей воле, то из страха перед тем, что мы в любое время можем выставить претендента на его трон, поддержав его нашим войском, флотом и казной. Да и папа римский нам поможет.
— Заложник! — воскликнул Убальдини.
— Нет. Это слово скользкое, оно несовместимо с нашей честью. Мы, иоанниты, — опора и защита всех гонимых и страждущих, и не дело нам отказывать в этом хоть и иноверцу, но тоже Божию созданию, тем паче, что он хочет нам довериться. Заложник — тот же пленник, и Баязид будет только доволен, что один его враг находится в заключении у другого его врага. Нет, не заложником должен быть у нас Зизим, а гостем, чья безопасность должна быть поставлена превыше всего — нет сомнения, что Баязид попытается избавиться от него, а может, и нам предложит сделать это черное дело. Дальше посмотрим, как дело пойдет, но подумайте только — если это положение продлится год-другой, а если и еще дольше? Мир, необходимый нам, как воздух, позволит нам отстроить наши твердыни, укрепить и перевооружить войска, поднять на должный уровень артиллерию, развить флот — и это только начало! Что, если за всем этим нам все же удастся подвигнуть христианский мир на новый Крестовый поход и поразить турок? Если и нет, все равно — мы сможем диктовать султану наши условия, пока его брат у нас. Условие это нетяжкое, и все то же — мир. Для того, чтобы, по словам древних, готовиться к войне. Вот как бы и все. Слушаю вас, братья.
— Замечательно! — воскликнул пылкий итальянец-архиепископ. — Все одно к одному, и так складно! Конечно, папа поможет деньгами и влиянием, это не вопрос; скажу больше, само содержание этакого гостя можно возложить на султанскую казну, она это потянет с легкостью.
— Прошу всех подумать, — изрек один из "столпов", — не приведет ли столь странный путь, которым мы надеемся достичь мира, как раз к войне. Причем скорой войне, к которой мы совершенно не подготовлены и которую с
— Если б турки могли напасть, они напали бы и без приема у нас Зизима, — изрек д’Обюссон. — Но было бы наивно полагать, что я понадеялся только на это умозаключение… Слышал я, султан недоволен своим главным военачальником Ахмедом… Несмотря на то, что он разбил Зизима, Баязид подозревает его в сочувствии нашему принцу, и можно предположить, чем это может закончиться для Ахмеда. Известие верное, мне неплохо служат в Константинополе, причем служат не за веру, не за убеждения — все это, к сожалению, теперь легко предается и продается, а как раз за полновесную звонкую монету.
— Это мудро — пригреть принца… — задумчиво изрек другой "столп". — Не выйдет из него вождя против Баязида, так выйдет хорошее пугало, ну а если допустить, что он и вправду станет султаном… Это тоже открывает немалые перспективы…
— Нет, — сказал на это архиепископ, — наш брат и господин вполне справедливо полагает, что это есть прожект фантасмагорический. Еще скажите, что он обратит своих турок в христиан! Поставьте Зизиму это условие, и он унесется от нас быстрее порыва ветра.
— Поразительно, — парировал "столп", — как это наш пастырь совсем не радеет о такой великой цели.
— Потому что я здраво смотрю на вещи и прозреваю их суть и корни. Что возможно — то возможно, а что невозможно — то невозможно. Я привел к подножию святого престола несколько островов со схизматиками-греками, так что после этого упрекать меня в духовном нерадении по меньшей мере нехорошо.
— Братья, братья, — прервал перепалку д’Обюссон, — оставим свары — не о том нынче дума. Давайте о деле.
— Что именно предусмотрено делать? — поинтересовался "столп" Германии.
— Полагаю, коль мы порешим отправить за Зизимом несколько кораблей, то используем те, которые уже стоят в Петрониуме, чтобы избежать ненужных осложнений… Если мы отправим корабли прямо с Родоса, это будет подозрительно, а так — обычный рейд. Как будто мы и не думали искать Зизима, а случайно на него наткнулись. Если же придется вступить в морской бой с турками, то опять же можно будет сказать, что мы дрались только потому, что они первые напали. Поначалу в случае успеха отвезем султанова брата в замок Святого Петра, а здесь все приготовим, чтобы перевезти нашего гостя на Родос. Надеюсь, Господь поможет нам и все устроит.
"Столпы" многозначительно переглянулись — пожалуй, д’Обюссон и так все без них решил: уже и корабли в Петрониуме стоят.
— Да, ничем мы не рискуем, — задумчиво произнес великий госпитальер. — Все правильно, чего тут добавлять.
— У меня вопрос, — изрек орденский адмирал. — Кто поплывет?
— Брат имеет такое желание? — спросил д’Обюссон.
— У нас не может быть желаний — у нас есть исключительно воля нашего брата и господина. Только покинуть остров я, как и любой иной "столп" ордена, могу лишь с разрешения капитула при условии назначения заместителя — собственного лейтенанта.
— Я помню устав, спасибо, — горько усмехнулся магистр, несколько расстроенный бестактностью "столпа" Италии. — Капитул, разумеется, по этому поводу собирать не будем. Поплывет де Зунига, а от себя я, пожалуй, командирую своего бравого лейтенанта — Фабрицио дель Каретто. Поплывешь, сынок… э-э, брат Фабрицио? — поправил сам себя д’Обюссон от стариковской ласки.
— С радостью, — ответил тот.
— Так совет утверждает задуманное?
— Мы утверждаем, — сказали присутствовавшие, — а Господь благословит.
— Отменно. Пусть введут турок. Брат Гийом, — обратился магистр к вице-канцлеру де Каурсэну, заслуженному орденскому книжному червю, бытописателю и историографу, чье описание родосской осады уже было переведено на многие европейские языки и успешно печаталось, — торжественно ознакомь их с нашим решением, а я дам им все требуемые гарантии. Да будет воля Господня!
Пока на Родосе совещались и собирались, в замке Святого Петра второй день отдыхали команды орденских судов. Брат Джон Кэндол сдал под соответствующие расписки и прочую отчетность местному казначею привезенные деньги из Ирландии и теперь посвятил свой досуг общению с земляками-рыцарями.