Шведская сказка
Шрифт:
Ночевали в каком-то заброшенном финском хуторе. Куда подевались хозяева было не понятно. Но ушли все, бросив хозяйство и забрав скот. В небольшой курной избе имелась даже посуда. В яслях Хадсон обнаружил немного овса для лошадей, а потом еще умудрился поймать невесть, как затерявшуюся курицу. Сам ее выпотрошил, сам и сварил. Сели молча ужинать. Гусман с подозрением посматривал на Левинга. Юный фенрик выглядел неважно. Изредка, майор ловил его взгляд на себе и Ольге, но Генрих тут же прятал глаза и хмурился.
– Черт бы побрал этого молокососа! – подумал Гусман. – Кажется, пришло время от него избавляться. Я уже не хуже его разбираюсь в дорогах, а лишняя лошадь нам не помешает. Я пересяду на его коня, и экипаж поедет намного быстрее.
Ольге есть не хотелось, но она заставила себя проглотить несколько ложек.
– Господин майор! – она все таки решилась поговорить с Гусманом.
– Да! – отозвался раздраженно.
– Прошу меня простить, что я вмешиваюсь, - очень вежливо начала девушка, дабы не оскорбить чести шведского офицера. Знала бы она тогда с кем разговаривает. – Но мне кажется, что если мы даже и встретим, случайно, какой-нибудь разъезд, то мое положение внучки полковника русской армии освободит нас от каких-либо неприятностей. Я заметила, что у русских очень сильно развито чинопочитание… - она не успела докончить своей фразы, как Гусман вспыхнул:
– Оставьте свои советы при себе, милая барышня! – произнес он очень грубо. Ольга широко распахнула глаза, не понимая тона. – Что вы себе вообразили? – Его прорвало. – Вы, что думаете, что все это я затеял ради спасения вашего отца? Вы! Вот моя цель! Вы арестованы, и я вас везу в Швецию, чтоб вы предстали перед судом, как и ваш отец-мятежник.
– Так значит, вы меня обманули и похитили? И… и, посмели для этого выдумать всю историю с моим несчастным отцом? – Ее прекрасные глаза наливались слезами.
– Да! – коротко бросил Гусман. Девушка закрыла лицо руками и горько заплакала. Хадсон невозмутимо продолжал есть, бросая лишь короткие взгляды на всю компанию. Левинг отложил ложку в сторону и недоуменно посмотрел на Гусмана.
– Что вы уставились на меня, Генрих? – зло спросил его майор. Его ярость все возрастала и возрастала. Фенрик не выдержал тяжелого взгляда своего начальника, опустил голову, и тихо, но твердо возразил:
– Мне кажется, господин майор, что вы не совсем подобающим образом разговариваете с девушкой благородного происхождения!
– Я не останусь с вами! – Ольга вдруг стремительно встала и направилась к двери.
– Хадсон! – кратко приказал майор. Солдат кивнул и, бросив миску, одним прыжком догнал Ольгу и схватил ее за руки.
– Как вы смеете! – Она пыталась сопротивляться. Левинг вскочил, но в эту же секунду грянул выстрел и он с удивлением посмотрел, как по его мундиру расползается кровавое пятно. Не проронив ни слова, фенрик рухнул замертво на пол. Ольга застыла, ошеломленная убийством, которое только что совершилось на ее глазах.
– Ad patres! Надоел! – произнес майор, засовывая еще дымящийся пистолет за пояс, и повернулся к оставшимся. – Свяжи ее, Хадсон. И стереги, как следует. Будет кричать – заткни ей рот!
– Давай руки, протягивай! – приказал драгун девушке, и она безропотно повиновалась, не в силах произнести ни единого слова. Затем он опустился на одно колено, и чуть приподняв ей подол платья, также ловко связал и ноги. Подняв жертву на руки, он перенес и уложил ее на единственную имеющуюся в избе лавку. Подумав, он сорвал себя шляпу и пристроил ей под голову. Удовлетворенный своей работой, он повернулся к майору:
– Я во двор. К лошадям.
– Иди! У нас есть три-четыре часа. Как начнет светать – в путь.
Когда солдат вышел, майор даже, не глядя в сторону несчастной девушки, расположился спать сидя прямо за столом.
Та первая ночь для похищенной девушки была самая страшная. Она лежала связанная по рукам и ногам, на полу валялся покойник, а его убийца спокойно похрапывал себе за столом. Если он так легко смог убить человека у нее на глазах, то можно себе представить, что её ждет впереди.
– Одна надежда, что он везет меня, чтобы отдать под суд. Если это так, то нечего страшиться. Ведь я не совершала никакого преступления, и если даже, как утверждал этот страшный майор, мой отец и виновен в чем-то, в заговоре против короля, в конфедерации, то я-то разве имею к этому какое-то отношение? Я много слышала про короля Густава, про его страсть к театру, балам и прочим развлечениям, про некую чудаковатость, но никто и никогда не рассказывал о его коварстве, жестокости и кровожадности. Король справедлив, - думала Ольга, стараясь хоть как-то ослабить причинявшие ей боль, впившиеся в запястья и лодыжки веревки, - он не допустит беззакония.
В тяжелый и страшных раздумьях она не заметила, как пролетело несколько часов, отведенных Гусманом на сон. Лишь первый луч солнца коснулся верхушек деревьев, лишь раздалось первое щебетанье лесных птиц, майор очнулся от сна, осоловело оглянулся, посмотрел на Ольгу, потом на мертвого Левинга, валявшегося почти у его ног. Отгоняя остатки сна, он потер ручищами глаза и поднялся во весь рост.
– Пора в путь, фрекен фон Вальк! – прохрипел Гусман и недобрая улыбка скользнула по его лицу. – Эй, Хадсон! – крикнул майор уже выходя из избы, и его голос теперь доносился снаружи. – Забирай девчонку, грузи ее в экипаж. Мы отправляемся.
Казаки и Веселовский ночевали прямо в лесу. Митрий и полковник порывались продолжать погоню, но старый Авдей и тут вмешался:
– Не гоже так! Не дай Бог в темноте проскочим какой поворот, пропадет след, опосля точно ничего не найдем.
Пришлось согласиться. Лошадям корма задали, стреножили, сами пожевали всухомятку, водой из ручейка запили, и улеглись, охранение оставив. Через пару часов, караул сменили, а там и рассвет забрезжил. Вновь по коням.
Дорога вывела прямо на брошенный хутор.