Шведская сказка
Шрифт:
Назначенный командующим финляндской армии граф Салтыков был не чета осторожному Валентину Платоновичу, и он сразу разобрался в хитросплетениях и тонкостях существовавших между командирами корпусов, флотов и эскадр. Формально все Салтыкову подчинялись, но на деле… Всё оттуда – из Петербурга проистекало. Кто раньше доложит, кто кого опорочит, а себя выдвинет. Каждый норовил напрямую писать императрице, каждый своими связями при дворе хвастал.
– Разнобоярщина! – Салтыков был краток в своих суждениях. Скажет, как припечатает.
В марте шведы решили начать. Несколько кораблей подошли к Балтийскому порту, да стрельнули пару раз для острастки. Комендант полковник Роберти сразу сдался. Шведы высадились не торопясь, гарнизон отпустили, магазины сожгли, пушки заклепали. А кроме этого и контрибуцию взяли приличную. Роберти оправдывался, что спас и город и гарнизон.
– Что он спас? Хочу знать! – Негодовала императрица.
– Себя только! Русский бы так не поступил. Какая разница с Кузьминым в Нейшлоте. Под суд, мерзавца!
На сухопутном фронте шведы перешли также в наступление, и Стединку вновь улыбнулась удача. При учиненной диверсии из Саволакса 15 апреля была одержана победа, противник был вытеснен с позиций, захвачена амуниция, продовольствие, две пушки, 12000 рублей и 39 пленных, в том числе один офицер. 19-го апреля русские попытались выбить шведов обратно, бросив в атаку два батальона преображенцев. Атака была неудачной с потерей 200 человек убитыми и 301 раненного.
19-го апреля шведам удалось нанести еще одно небольшое поражение при Валкиала, близ Кюмени, при этом король был с войсками и даже получил легкое ранение. Добычей шведов стало небольшое количество продовольствия.
Но уже 25-го апреля Нунсен перешел в наступление через Кюмень и захватил местечко Аньяла, ставшее таким знаменитым благодаря конфедерации.
Это вынудило короля отступить. После этого Густав III решил перебраться на галерный флот и руководить боевыми действиями на море. Но 4-мая Стединк наносит удачный удар русским при Партимяки, Густав воспрял духом и… отобрал большую часть войск у барона, передав их любимцу Армфельду.
Мориц был смел и отважен, но ни опытом, ни выучкой в трудном военном деле не обладал. 3 июня он атаковал Хрущова при Савитайполе и был разбит. Сам Армфельд ранен.
Окончательно потеряв интерес к сухопутному театру, король отправился на галерный флот. Идеи сыпались из него горохом:
– Возьмем Фридрихсгам! – галеры шведов послушно двинулись, ведомые королевской волей, а бригадир Слизов, с трудом, но отбил их. Короля неудача не смутила:
– Идем к Выборгу! Будем и дальше теснить русский галерный флот. Мы блокируем крепость с моря, а с суши Выборг окружат наши войска.
– Откуда им взяться? – думали многие, но возражать не решались, не понимая, что это была очередная придуманная королем игра. Зато на галерах ворчали:
– По 5 фунтов сухарей на восьмерых! И долго мы так протянем?
Корабельный флот имел столкновение с русскими у Сескара, закончившееся хорошей пальбой, но безрезультатно, а после потянулся к Выборгу, повинуясь все тому же королевскому приказу. В результате весь шведский флот вместе с королем попался в ловушку, запертый в Выборгской бухте.
Здесь можно было бы поставить точку во всех интригах Густава. Но История, как мы знаем, не терпит сослагательного наклонения. «Разнобоярщина» привела к тому, что никак не удавалось сосредоточить все силы русского флота и нанести один решительный удар, несмотря на все принимаемые Салтыковым меры. Он изо всех сил возводил огромное количество береговых батарей, чтоб иметь возможность разгромить шведов с суши. Но калибры были мелковаты:
– А шведы из своих 36 фунтовых даже картечью стреляют дальше, чем я ядрами! – жаловался он Гюнцелю. Корабельный флот Чичагова держался поодаль, все почему-то надеялись на галерную эскадру принца Нассау-Зигена, который никак не мог выйти из Кронштадта.
– Это Зиген – большая загадка! Пишет, что поднял паруса и идет, а нигде его нет. – злословил Салтыков.
На шведской эскадре царило уныние. Попытка прорыва могла осуществиться лишь при попутном ветре. А его не было! Солдаты и матросы голодали, и сам король лишь изредка получал с берега немного зелени, молоко и сметану. На самом деле положение шведов становилось все хуже и хуже. Начались проблемы с пресной водой, которую шведы брали с берега. Неуловимые разъезды казаков и башкир пресекали все попытки. Совсем стало плохо, когда были перехвачены транспортные суда шведов. Взяли 83000 порций сухарей и 5000 мер водки. Дошли до того, что Салтыков стал ежедневно посылать на флагманский корабль Густава бочонок с водой и продукты, дабы сам король-то не голодал. А Густав в ответ переправлял через русского главнокомандующего письма в Стокгольм в распечатанном виде. Театр! А не война.
Наконец-то, подошел русский галерный флот принца Нассау-Зигена. Все говорило о предстоящей капитуляции и короля и всего шведского флота. Надежд прорваться из мышеловки Выборгского залива оставалось все меньше и меньше. Попытки прорваться были просто невозможны, по-прежнему дул противный ветер.
В Петербурге уже готовились встречать пленного короля. Огонь береговых батарей и противодействие русских галер не давали возможности шведам уйти даже частично, на веслах. Финал пьесы мог быть достойным ее автора!
– К черту нашего Густава! – иногда слышалось на палубах, и пользуясь сумраком короткой летней белой ночи, то там, то здесь, виднелись среди волн головы дезертиров, покидавших окруженного короля.
22 июня, наконец, подул нужный ветер. Медлить больше было нельзя, и шведы пошли на прорыв. Авангард галерного флота вел Виктор фон Стединк, родной брат командира Саволакской бригады. Ценой больших потерь, а также значительных ошибок русских, им удалось прорвать блокаду и уйти.
Опоздавший принц Нассау, выжимая все из своих гребцов, понесся догонять шведов и… был разгромлен вдребезги на том же самом месте, при Роченсальми, где в прошлом году он праздновал победу. Измученные люди вступили в бой и потери их были ужасны! Нассау бездумно бросился вперед, не считаясь с противодействующими ветрами, не дававшими никакой возможности маневра, и подставил свою флотилию под убийственный огонь артиллерии шведских галер, расположившихся настолько удачно, что каждый их залп находил свою цель. Принц бросал в сражение, в узость пролива, все новые и новые отряды русских галер, усиливая их скученность, так что ни одно шведское ядро не пропадало даром. Безрассудство и глупость не имели границ. Это была бойня!
Получив печальное известие о разгроме галерного флота, Безбородко желчно заметил:
– Да что об этом думать, в России много людей, дай Бог здоровья его светлости, найдет еще место для православных, где уложить их можно поболе. Не худо ли взнуздали молодца, увидим. Со всем своим умом найдется ли он теперь?
Императрица сперва была поражена масштабом катастрофы:
– После прямо славной победы шесть дней спустя последовало несчастное дело с гребной флотилией, которое мне столь прискорбно, что после разнесения черноморского флота бурею, ничто столько сердце мое не сокрушило, как сие. Кроме семилетней войны таких потерь не имели! – Но причина столь поспешной и необдуманной горячки Нассау-Зигена для нее оказалась приятной.