Шведский стол
Шрифт:
1703 год, март, 24. Северное море — Шверин — Новгород — Москва
Солнечный полдень.
Свежий ветер наполнял паруса и слегка гнал волну.
Английский флот шел ровной, красивой кильватерной линией, сближаясь на параллельных курсах с голландцами. Те тоже правильно построились и готовились к сражению…
Лондон
Попытались эти вылазки парировать.
Осторожно.
Отгоняя голландских каперов и патрули.
Те пошли на эскалацию и стали усиливать группы.
Англичанам пришлось выделять на парирование более крупные силы. Голландцы ответили.
И вот — после нескольких витков в море вышли оба флота. Один для затруднения судоходства в устье Темзы, а второй для противостояния этому. Заметив друг друга издали они перестроились из походных колон и теперь шли, сближаясь для боя. Ни одному из адмиралов с обоих сторон этой драки не хотелось, но и отступать просто так выглядело крайне неправильным…
Выстрел.
Несколько секунд.
И всплеск с недолетом.
Не так чтобы большим, но недолетом. В пределах накрытия.
Минуту спустя заработала артиллерия всех кораблей, начав обмен залпами.
Красиво так.
Как в фильме.
Большая линия крупных парусников окутывалась дымами от залпов. Эффектно вставали фонтаны воды от ядер. Шум. Гам. Суета.
И никакого эффекта.
Со стороны же могло показаться, что два флота сошлись не на жизнь, а на смерть…
Спустя час интенсивность стрельбы уже сильно снизилась. Люди устали. Но все равно — работали. Спокойно. Как на полигоне.
Изредка ядра залетали то в один корабль, то в другой. Однако последствия таких попаданий нельзя было назвать серьезными.
Наконец, одному английскому кораблю перебило мачту.
Случайно.
И он стал резко терять скорость и сразу же вывалился из боя.
Остальной английский флот подтянулся, замкнув линию. И начал также отходить, прикрывая свой поврежденный линейный корабль. Чтобы его не добили. Голландцы осторожно поддавливали, но не спешили излишне сближаться.
Начались вялые маневры.
Под аккомпанемент выстрелов. Уже достаточно редких.
Ближе же к вечеру голландцы в виду устья Темзы отвернули и ушли в открытое море. Как адмирал позже отчитывался — дабы избежать атаки неприятельских брандеров. За которые он принял столпившиеся там торговые суда.
Врал, конечно.
Но никто сильно не возражал.
Во всяком случае официально победа была засчитана Голландии. Они ведь сумели вынудить английский флот отойти. В Лондоне же заявили иное. Что, дескать, их корабли сумели отогнать голландцев. И тоже поспешили объявить эту битву своей победой, направленной на защиту торговцев. Истина же, как обычно лежала совсем другом месте, измеряясь весьма крупной суммой денег, переданных нужным людям
* * *
— Что же делать… что же делать… — нервно приговаривал Фридрих Вильгельм Мекленбургский, нервно вышагивая по залу.
— Чего ты мечешься? — раздраженно спросила супруга, Наталья Алексеевна.
— Ты разве не понимаешь? Карл разобьет твоего брата и возьмется за нас…
— С чего ты взял?
— Мне шепнули на ушко.
— И что хотел этот шептун? Чтобы что? Тебе ведь на ушко не просто так шептали.
— Мне предложили попросится под защиту Карлу самому. Чтобы Мекленбург вошел в состав Швеции как широкая автономия.
— Ах вот оно что… и ты, я надеюсь, не стал давать никаких ответов?
— Пока — нет.
— Не спеши.
— Но потом будет поздно.
— А представь в каком нелепом положении ты окажешься, если мой брат разобьет Карла?
— Это невозможно!
— Ты не знаешь моего брата и племянника. — усмехнулась Наталья Алексеевна.
— А племянник тут при чем?
— А ты не знал?
— Что?
— Именно племянник стоит за реформой армии моего брата. Он умен и деловит не по годам. И покойный Патрик Гордон, очень опытный генерал, прошедший с войнами последние полвека, считал, что Алексей молодец. Первым его поддержал. И прикладывал все усилия к продвижению идей племянника.
— Это лесть… — отмахнулся Фридрих.
— Ну какая лесть? Старый заслуженный генерал, обласканный и приближенный царем, входивший в его ближний круг, доживающий свои последние дни, рьяно поддержал дела племянника. Зачем? Я Патрика таким никогда не видела.
— Странно все это… — покачал головой Фридрих. — Но что делать нам?
— Тихо копить деньги. Брат сможет по очень небольшой цене продать тебе тысяч двадцать-тридцать хороших мушкетов.
— Откуда они у него? Впрочем, не важно… Что мне этим ответить?
— Что подумаешь.
— Мне очень тонко намекнули, что если не дам положительный ответ, то они спросят у Адольфа. — упомянул Фридрих Вильгельм своего родственника Адольфа Фридриха, с которым был вовлечен в тяжбу по разделу герцогства. И если бы не вмешательство Петра Алексеевича, был вынужден ему уступить часть герцогства.
— А мы?
— А мы присоединимся к Августу в Стокгольме. На лечении.
— Вот как? Хм. И как быстро нужно ответить?
— Неделю-другую я смогу потянуть. Потом…
— У тебя есть три тысячи верных солдат.
— Предлагаешь ими начать войну с Карлом? Смешно же.
— Предлагаю с ними отправиться в гости к Леопольду. Погостить.
— И Карл сразу поставит герцогом Адольфа.
— Но кто признает его? Ты то не отрекался. Да и он вряд ли станет выделять ему войска для защиты. Сам знаешь он сейчас собирает все что можно для похода в Россию.
— Если я его признаю своим сюзереном, то для меня ничего не поменяется.
— Если ты его признаешь, то он тебя точно потащит в этот поход. Разве нет? Дополнительные три тысячи солдат. Да еще сверху дополнительная верность тех, кто ранее служил тебе.