Шведский стол
Шрифт:
— Проклятье!
— Рейхстаг не признает Адольфа герцогом Мекленбурга. Даже если его силой поставит Карл. А мы, уйдя к Леопольду, сохраним определенную свободу. Брат нас не бросит. И Леопольд. Ни тому, ни другому не выгодно усиление шведов. Так что, даже на время потеряв престол, ты его вернешь позже.
— Это риски…
— Риски. — кивнула Наталья Алексеевна. — Однако Леопольд не станет поддерживать тебя, если ты перейдешь на сторону Карла. Равно как и Рейхстаг. А этот швед уже всех утомил.
— Утомил! Всех! — воскликнул Фридрих
— Война с Россией не такая простая задача, как тебе кажется. Россия огромная страна. Кроме полевой армии у моего брата есть еще около полусотни полков по гарнизонам. От пятнадцати до двадцати тысяч легкой поместной кавалерии. И татары с калмыками, которых тоже немало. Карл может победить в кампании. Тут и спорить не о чем. Может. Но войну ему не выиграть.
— Мне бы твою уверенность… — хмуро буркнул Фридрих Вильгельм.
— Так черпай полными горстями. Я выросла в России и прекрасно знаю с чем ему придется иметь дело. Карл — это образцовый боевой пес. Но куда псу против медведя?
— Я слышал, что турки присматриваются к этой кампании.
— А я слышала, что Людовик уже не знает, как загнать Карла в стойло, откуда его выпустили. Так что можно быть уверенным — турки останутся просто наблюдателями.
Муж на нее посмотрел.
Устало потер руками лицо.
Немного помолчал.
И, наконец, произнес:
— Так ты думаешь, нам нужно навестить Леопольда?
— Да. Никогда не была в Вене. Говорят, там очень красиво, что в моем положении было бы славно. Но на дорогах много разбойников, поэтому нам потребуется вооруженная охрана. Ну и казну тут оставлять не стоит. Чтобы слуги не растащили.
— А что ответить этим? — махнул он неопределенно рукой.
— А ничего не отвечай…
* * *
Петр сидел за столом с закрытыми глазами.
И слушал.
Молча.
Один из приближенных же увлеченно заливал ему в уши очередную порцию гадостей про сына. И с каждым мгновением в нем все сильнее и сильнее закипала кровь. Хотя «наушник» этого не замечал, продолжая обрабатывать царя.
Там, в Москве, после того дурного эпизода, они с сыном сели и начали прорабатывать доносы и всякие слухи. То, что Алексей показал ему на Гагарина Матвея Петровича не было голословными обвинениями. У сына на князя имелось достаточно всякого, чтобы несколько раз его подвергнуть четвертованию. На других представителей рода, кстати, тоже — там ситуация выглядела не лучше. Разве что убийц к верным слугам государевым не подсылали. Хотя воровали отчаянно и в заговоре были по самые гланды.
С сыном тогда вообще глупая и смешная ситуация получилась, задевшая самолюбие царя…
— Взгляни. — произнес Алексей, протягивая отцу письмо.
— Что это?
— Письмо. От министра иностранных
— ЧЕГО?!
— Приглашаем меня к себе на службу. Министром. И ты знаешь, после того, что ты сделал — я задумался. Серьезно задумался.
— Ты в своем уме?!
— Сам посуди. Ромодановский специально попустил заговор 98-ого года. Он при любом раскладе ничего не терял. Да и про нынешний заговор он отлично осведомлен, однако… Рассказывал тебе? Вот! А ведь это его прямая обязанность. Однако он у тебя в почете. И его бить ты себе не позволяешь. Идем дальше. Лефорт.
— Стой! — резко прервал его царь. — Не надо про Лефорта!
— Как скажешь, — пожал плечами Алексей. — Если передумаешь — у меня на него целая папочка набралась. Я целенаправленно им не занимался, просто само скопилось. То тут, то там. Впрочем, ты его тоже уважал и бить себе не позволял. Не так ли? А меня — бьешь. Я тащу кучу дел, едва не падая от усталости. А ты, наслушавшись каких-то лгунов и не разобравшись, с кулаками на меня бросаешься. Так что… глядя на это все я честно задумался о переходе на службу к Людовику… Почему нет?
— Ты… ты…
— Я твой сын, которого ты побил по навету. Даже не попытавшись разобраться. Словно я какой-то бродяга, пойманный за воровством морковки в огороде…
— Я же извинился.
— Что мешает тебе завтра снова меня избить? Просто потому, что ты там кого-то наслушался. А потом опять сказать: извини.
Петр тогда промолчал.
Ответить ему было нечего.
С сыном действительно получилась очень нехорошая история.
Сейчас же… ему снова лили в уши помои, выставляющие Алексея в недобром свете. Причем этот самый «наушник» явно врал. Во всяком случае в том деле, о котором он говорил, царь загодя, еще в Москве разобрался. Проверяя слова сына…
И вот — внутри что-то щелкнуло.
Петр Алексеевич встал из-за стола.
Молча прошел к печи, у которой стояла метла. И также молча вернувшись к «наушнику» начал его бить. От всей души. Только хворостинки в разные стороны летели.
Тот орал.
Бегал по комнате.
Но помогало это слабо — то по спине, то по плечам или рукам, то по голове прилетали удары. И так продолжалось до тех пор, пока ручка метлы не переломилась.
Петр раздосадовано бросил ее на пол.
И прищурившись, спросил:
— Ты все понял?
— За что, государь?
— Еще раз на сына мне клеветать вздумаешь — пожалеешь.
— Я не…
— Молчать! Тварь! Ты мне в глаза лгать вздумал?! На дыбу захотел?!
Развивать тему бедолага не стал.
Все прекрасно понял… а через него, чуть позже и другие. Подход явно требовалось менять…
* * *
— Ну что же, дельная поделка вышла, — осматривая тяжелый крепостной мушкет дюймового калибра, произнес царевич.