Швейцарские горки
Шрифт:
Изучив адрес на коробке, бритоголовый, который был то ли главнее, то ли умнее, что-то буркнул своему напарнику, и тот, наконец, взял коробку в руки. Матвей тут же объявил, что нужно расписаться в получении, достал какой-то блокнот, ручку и сунул их в руки бритоголовому. Тому ничего не оставалось, как приняться царапать ручкой по бумаге.
Его Матвей уложил молниеносным ударом по горлу. А того, что стоял с телефоном и коробкой в руках, вырубил страшным ударом по печени. Мужик постоял какое-то время с выпученными от боли глазами. Но боль, как всегда от удара в печень, накатывала все сильнее. Сначала он выронил коробку, потом телефон, сам бухнулся на колени, а затем уже головой в землю.
Матвей мигом скрутил охранникам руки за спину, достал пару наручников, и через секунду они лежали, уже прикованные спиной друг к другу. Потом он оттащил их волоком от калитки, выглянул, помахал рукой Ледникову, а сам направился к входной двери.
Ледников подошел к калитке, когда Матвей уже распахнул дверь. И тут же грохнул выстрел. Матвей споткнулся, потом схватился за ногу и осел на пол.
Рядом с ним возникла молодая женщина с пистолетом в руках. Она встала над ним и приставила пистолет к голове. Видимо, это была та самая девица, которую Матвей посчитал медсестрой.
Добраться до нее не было никакой возможности. Можно было только на мгновение отвлечь ее в надежде, что Матвей еще в состоянии этим воспользоваться.
И Ледников проорал вдруг выплывшие из глубин подсознания слова:
— Hande hoch! Polizai!
Девица, прищурившись, повернула голову в его сторону. Матвею этого хватило. Завалившись на бок, он въехал ей, что есть сил, здоровой ногой прямо по колену.
Она свалилась прямо на него, пистолет отлетел в сторону.
Ледников в несколько прыжков добрался до них и схватил пистолет. Матвей, видимо, на секунду потерявший сознание от боли, пришел в себя и отпихнул от себя так называемую медсестру. Та, застонав, на четвереньках отползла к стене, мотая головой.
— Чертовы бабы! — выругался Матвей. — Никак не могу привыкнуть, что их в нашем деле теперь все больше. Рука на них не поднимается, а они, суки, пользуются!.. Дайте мне пушку, а то они, сучки эти, страшно живучие… Вы давайте наверх, к женщине. Только постарайтесь там побыстрее переговоры закончить… — Он поморщился от боли. — А то нам уходить надо — нашумели, как новички. Как бы полиция не заявилась.
Матвей взял пистолет, который ему протянул Ледников, и направил на девицу, которая, сидя на полу, смотрела на них, зло закусив губу. Она уже явно очухалась.
— Сиди, не дергайся, — предупредил ее Матвей. — Я тебе по ногам стрелять не буду!
Взбежав по лестнице, Ледников оказался перед запертой дверью.
— Женя, откройте, это я, — негромко сказал он.
Дверь распахнулась, и он увидел ее лицо. Она стояла, держась обеими руками за дверь, будто боясь упасть.
И вдруг, не веря самому себе, в ее лице он увидел печальную красоту, которую не видел до сих пор и, видимо, не видели другие. Мелькнула странная мысль, что нечто такое же, недоступное иным, видели в погубивших их женщинах Серега Мальцев, Кирилл Селиверстов, подполковник Гладыш…
Внизу вдруг послышался какой-то шум, а потом грохнул выстрел.
Глава 25
Abiit, non obiit
Ушел, но не сгинул
При задержании подозреваемого нужно принять меры по предупреждению сопротивления, бегства или совершения самоубийства.
Как заявил известный российский депутат, швейцарские власти, которые сейчас решают вопрос об экстрадиции, должны отдавать себе отчет в том, что в США к носителю государственной тайны, каким является экс-министр Абрамов, могут быть применены пытки и психотропные средства.
«Не признавая себя виновным ни по одному из выдвинутых обвинений и не имея других возможностей протеста против заключения под стражу, господин Абрамов готов объявить голодовку», — заявил адвокат Ян Титер.
Председатель объединенного комитета начальников штабов США считает, что военный удар по Ирану в рамках пресечения ядерной программы Тегерана не исключен…
Если Израиль нападет на Иран с целью прекращения его ядерной программы, это будет «полной катастрофой». Такое мнение выразил президент Франции…
Женя выключила телевизор. С тех пор, как она вернулась домой, она только и делала, что бросалась к каждому выпуску новостей, хотя в них бесконечно и тягостно повторяли на все лады лишь то, что она уже знала. Иногда она ловила себя на мысли, что так до сих пор и не верит, что все это говорится про ее отца. Какое отношение он, никогда не унывающий, всегда победительный, уверенный в своей правоте, имеет отношение к запутавшемуся в обвинениях человеку, на которого ведут охоту сразу две огромные страны? Вокруг которого столько самых грязных слухов? Которому угрожают тюрьмой, пытками?
Когда несколько лет назад в Америке разразился скандал с Сухоцким и ему предъявили какие-то обвинения, в суть которых Женя не вникала, отцу многие советовали выступить с заявлением, в котором бы он решительно отделил себя от Сухоцкого, переложил всю ответственность за возможные сомнительные сделки на него. Отец об этом даже ни на секунду не задумался, сказал, что не будет прятаться за спиной другого человека и вообще верит в порядочность Сухоцкого. Могли быть ошибки, сказал он, но не сознательные махинации и злоупотребления.
Когда она рассказывала об этом Ледникову, тот только хмурился в ответ. Сухоцкий после того, как Ледников увез ее домой, почему-то не появлялся и даже не звонил. Адвокаты отца, с которыми она связывалась, говорили, что они добиваются разрешения на свидание, которое вот-вот будет получено, и рассказывали, что содержат его в хорошей камере, похожей на номер скромной гостиницы, и что чувствует он себя неплохо. Просит ее не переживать, потому что скоро все разрешится.
С Ледниковым все тоже не складывалось — он выглядел необычно раздраженным, отводил глаза в сторону, когда она спрашивала его о чем-либо. Женя пыталась понять, что она сделала не так и в чем виновата перед ним, но ответа не находила.