Сибирский эндшпиль
Шрифт:
– Он одинок, вдали от России, от друзей. Он любит, когда есть с кем поговорить. Но иногда он чересчур открывается и говорит больше, чем следовало бы, - Энрико явно к чему-то вел. Анна терпеливо ждала. Тогда он глотнул еще и неожиданно спросил:
– Что ты знаешь об той женщине, ученой из Новосибирска, с которой спутался твой бывший муж?
Анна мгновенно напряглась. В нормальных условиях она бы напомнила ему, что они договорились не поднимать таких тем, но это было слишком близко к тому, о чем она думала весь вечер. Поэтому она спросила:
– А что? Что с ней случилось?
– Меня не интересуют твои личные дела или что-то в этом роде. Как она... в политическом смысле?
– Энрико отхлебнул еще. Анне впервые показалось, что он перебрал.
– Ее лояльность когда-нибудь ставилась под вопрос?
Анна посмотрела на него, пытаясь связать это с тем, что происходило в течение дня.
– Почему?
– спросила она наконец. Ее голос был странно сух и неискренен.
– Что случилось?
Энрико поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
– Сегодня Шепанов сказал мне, что она была арестована три месяца назад, по обвинению в подрывной диссидентской деятельности. Конечно, это тут же поставило Дьяшкина под подозрение.
Дальше можно было не продолжать. Все близкие родственники и знакомые Дьяшкина тоже попадут под подозрение. Особенно она, как его бывшая жена. И пока в этом замешана его карьера, Энрико это совсем ни к чему.
– Ты когда нибудь была замешана в чем-нибудь таком?
– потребовал он.
– Конечно, нет. Перед нашей свадьбой меня же не раз проверяли. Ты сам знаешь, как они это делают.
– И все же ошибки случаются.
Анна похолодела, ее затрясло. Ей нужна была хотя бы минутка, чтобы взять себя в руки.
– Я... сделаю тебе кофе.
– Посмотри на меня, Анна. Я еще раз спрашиваю - ты когда нибудь была замешана в чем-нибудь таком?
Она заставила себя огрызнуться.
– Нет, говорят тебе! Проспись, ты смешон! Тебе сварить кофе?
Энрико откинулся на кресло.
– Да, наверное...
Анна поспешила на кухню. Пока она вынимала из шкафчика кофе и чашки, она была слишком возбуждена, чтобы думать. А потом, когда она посмотрела на стеклянную банку с кофе в своих руках, ее вдруг осенило. Если она пойдет завтра утром в посольство, то выйдет оттуда только под конвоем, в аэропорт, на самолет в Москву. Без сомнения, Энрико отвертится. А она скорее всего с ней будет кончено.
Она стояла на кухне, кусая губы, освобождаясь от нелепых мыслей о том, что делать дальше. Потом медленно подняла обеими руками банку с кофе, поколебалась минуту и швырнула ее об пол. К тому времени, как Энрико появился в дверях гостиной, она была уже у него за спиной и одевала пальто. Он неуверенно посмотрел на нее.
– Что случилось? С тобой все в порядке? Ты куда?
– Кофе - я уронила банку. Я сбегаю возьму еще в магазине на углу. Будь умницей, убери, пока я буду ходить?
И прежде чем Энрико смог ответить, она выскочила в дверь и зашагала к лестнице. Квартира была на втором этаже, поэтому вместо того, чтобы выйти через главный вход, она спустилась по лестнице вниз и вышла черным ходом через подземный гараж.
Анна прошла несколько кварталов, потом взяла такси до Найтсбриджа, с южной стороны Гайд Парка. Она зашла в знакомую гостиницу и немного посидела в баре на втором этаже, привела себя в чувство рюмкой, собираясь с мыслями. Потом наконец пришла к выводу, что другого выхода у нее нет, спустилась в фойе и позвонила из автомата по специальному номеру, который ей дал ее контакт из СИС.
В оперативном зале британской специальной разведывательной службы, в лабиринтах, которые существовали под Уайтхоллом еще со времен второй мировой войны, зазвонил телефон. Дежурный офицер связался с начальником, а затем отправил радиосигнал, кодированный "Чрезвычайно срочно". В двух милях оттуда, в Челси, сигнал включил обычный с виду коммуникатор в кармане пиджака, погребенного на спинке стула под кучкой одежды. Вообще-то коммуникатор был отключен, чтобы не тревожили. Но в нем была встроена специальная схема, обходящая все подобные запреты.
Джереми ждал этого момента несколько месяцев. Ужин на двоих был великолепным, вино - безукоризненным, атмосфера - очаровательной. Теперь, под мягкие звуки скрипки и запах роз в ее спальне, он подходил к логическому концу.
Дафна поцеловала его и откинулась на спину, соблазнительно улыбаясь. Распахнув халат, она открыла его взгляду свое совершенное тело. Джереми позволил себе не торопясь любоваться им.
– Скажи-ка, - промурлыкал он, - у меня всегда была страсть к таким прозрачным маленьким трусикам, как не тебе. Под ними такая же прелесть, как и все остальное?
– А почему бы тебе не попробовать?
– прошептала она.
Его рука скользнула от ее щеки вниз по шее, задержалась на груди, чтобы поиграть соском, а затем поползла вниз к животу, чувствуя, как он напряженно принимает ласку.
БИП БИП БИП БИП БИП
– Боже! Только не это!... Мать! Мать! Чтоб им всем! Чтоб они! Они...
– Что это?
– вскрикнула Дафна, садясь в кровати.
– Мне нужно идти.
– Но ты же сказал, что всю ночь свободен.
– Так и есть. То есть... Долго объяснять.
– Ты не можешь выключить эту штуку?
– Она под шмотками...
– Осторожнее с этим платьем, дорогой.
– Сейчас. О Боже!...
Дафна снова накинула халат и потянулась за сигаретой. Она разочарованно вздохнула.
– Телефон там. Надеюсь, в следующий раз будет лучше.
– Так значит, будет следующий раз?
– Конечно. Я даже думаю, что ты сделал это специально, чтобы растянуть удовольствие.
– Ты в самом деле сумасшедшая. Но мне все равно нужно выйти прогуляться под дождичком.
– Под дождичком?
– А-а, так американцы говорят.
– А что это значит?
Джереми замер с рукой над телефоном.
– Ты знаешь, - ответил он, неожиданно смутившись, - понятия не имею.
Джереми подобрал Анну в такси в точке встречи на углу Гайд Парка и отвез ее к югу от реки, в Ламбет. Когда они приехали, там их уже ждали Сильвия и еще одна женщина из СИС. Теперь два агента будут вместе с ней в течение двадцати четырех часов в сутки, пока ее не перевезут в безопасное место. Снаружи за домом будет следить полиция.