Сибирский Робинзон
Шрифт:
И, как всегда, зубы испортили мне весь кайф. Бросив ложку, я схватился за ноющую челюсть и, шепча проклятия, начал растирать ее.
«Таблетки, таблеточки мои, где же вы, где?.. Ах вот они, мои сладенькие…»
Мятая упаковка «Каффетина» была срочно извлечена из кармана рубашки. Две серые таблетки мигом сиганули в открытый рот, требующий скорейшего медицинского вмешательства.
Едва утихла боль, я вспомнил, что периодически в течение всех этих дней, меня беспокоила какая-та тревожная и смешная мысль, которая постоянно убегала, стоило к ней обратиться.
— Так я же теперь шепелявый, — вырвался у меня стон, — как же я раньше-то не догадался…
И действительно вместо слова «теперь» у меня получилось «тепеэй». Чертовски неприятно и неудобно, как будто бы набрал в рот камней. Ужасно! Ну и как мне после этого общаться с девушками?
Но неутоленный голод заставил меня отринуть прочь грустные думы и заняться похлебкой. Она к тому времени остыла до приемлемой температуры, перестав обжигать язык. Лихо работая ложкой, я вообще старался ни о чем не думать. Обстановка не располагала к построению четких и ясных силлогизмов. Вот придет ночь — и думай себе сколько угодно, только дровишки успевай подбрасывать.
— Хорошо, — сказал я, подводя итог и оценивая результат кулинарного мастерства, — жизнь, можно сказать, удалась… Эх, сейчас бы сигаретку! Н-да… Где же эти спасатели, черепашьи дети?!
Некому было ответить на этот актуальный вопрос. Он безнадежно завис в воздухе, как и мой компьютер, взявший моду объявлять забастовку в самый неподходящий момент.
Пристроившись поудобней, я стал строить планы на завтрашний день. Правильная организация — необходимое требование при планировании любой предстоящей работы.
Я загорелся идеей попытаться устроить новый большой костер, который, как я надеялся, укажет спасателям место, куда им следует спешить в первую очередь. План заключался в поджоге большой ели. Мне всю жизнь долбили, что новогодняя елка, стоящая в квартире, при неосторожном обращении с огнем может превратиться в новогоднюю свечу. Лежа на импровизированной кровати, я мечтал именно о такой свече, но вся загвоздка заключалась в двух вещах — в дровах и волках. Волков было много, а дров — мало, и это вызывало определенное беспокойство.
Было над чем призадуматься. Я почесал давно не мытую голову, где жирные и грязные волосы сбились в нечто, напоминавшее валенки. Мне в голову пришла идея побриться на наголо, используя швейцарский нож, но я не рискнул лишить себя дополнительной теплозащиты, тем более что приличной шапкой я так и не обзавелся.
Я чесался и думал. В радиусе двухсот метров от хвоста все дрова, которые я мог унести, были собраны подчистую. Так идеально чисто бывает только под кроватью солдата-первогодка. Для того чтобы поднять кривую количества дров от нуля, потребуется изменить систему координат, а значит, расширить радиус поиска.
От одной мысли, что мне придется совершать многочисленные рейды в глубокий лес, где полным полно сказочных персонажей, практикующих поедание всяких там бабушек, трех поросят, козлят и жертв авиакатастроф, меня бросило в дрожь. Очень плохо, когда жизнь скучна, но и очень плохо, когда буквально нет времени на отдых от ежедневных, ежечасных и ежеминутных приключений. Утомляет. Но выбора у меня не было. Придется, значит, идти, подумал я.
Я подкинул дровишек и хлебнул теплого вина. Мне захотелось прогнать прочь грустные мысли, что и было легко и непринужденно сделано.
Закрыв глаза, я подал сигнал Морфею, приглашая божество сновидений в гости. Мне кажется, на моем месте следовало дать этот сигнал выстрелом из стартового пистолета. Видимо, ему у меня было не очень уютно, коль он так долго игнорировал мое приглашение. Я заметил, что этот олимпийский бог — существо очень капризное и привередливое, ну прямо как кошка, гуляющая сама по себе. Морфей навещал меня, когда ему самому вздумается, иногда совершенно пренебрегая моими пожеланиями. Вот и сейчас сон никак не желал окутывать меня своими сетями, вместо него приходили воспоминания. Перед мною появился расплывчатый мираж, материализовавшийся в танцевальный зал «Лябамбы», московского клуба с латиноамериканской начинкой.
Мы пришли в клуб в начале второго ночи, и народ зажигал там по полной программе. Веселые мелодии меренге, сальсы, самбы и румбы сменялись песнями сказочницы Мадонны, попрыгуньи Джерри Хэллэвел. Заводные песни сыпались, словно из рога изобилия, и, как это подчас случается к середине ночи, народу было уже все равно, что играет и кто поет. Впрочем, до кульминации веселья оставалось еще далеко, и мы с Евой смело ринулись в самую гущу друзей латиноамериканских танцев.
Ева, совершенно не умевшая танцевать, восполнила сей недостаток выплеском эмоций. Если бы в тот момент подвести к ней провода, то получаемой энергии хватило бы на освещение целого района. Но, увы, она была девушкой с непостоянным и холерическим складом характера, и поэтому идея о создании компании «Еваэнерго» оказалась отвергнутой.
Это был вихрь или, точнее, смерч невообразимых фигур, способный обратиться в стихийное бедствие. И первым пострадавшим был я. Она прыгала, вертелась вокруг собственной и моей оси и почти каждый раз оказывалась на моих ступнях. Мне еще повезло, что ее обувь была без шпилек, иначе тогда я уехал бы не домой, а в больницу на машине «скорой помощи».
— Что случилось? — сквозь какофонию звуков прокричала Ева.
По всей видимости, она наконец увидела на моем лице очередную реакцию на ее приземление.
— Старушка моя, ты окончательно и безжалостно сокрушила мои конечности… В кого ты такая жестокая?
— Крокодил ты мой зеленоглазый, не плачь, я буду приносить тебе гостинцы, — сказала она и, знаете, так по-матерински погладила по голове, что я готов был замурлыкать, — каждый день гостинцы, представляешь?!
— Я согласен, добрая душа, можешь продолжать дальше скакать и танцевать. Мои ноги в твоем полном распоряжении. Да что там ноги, и сердце тоже!
— Вероника, Вероника! — вдруг закричала она и стала призывно размахивать рукой. Я оглянулся. Сквозь толпу танцующих к нам пробиралась Мартышка. Эта была та пигалица, с которой Ева и еще одна подружка вместе сидели в «Елках» в тот самый вечер, когда мы познакомились.