Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— А что, разве кресла и полы в зале менять не надо? — спросила она директора театра.
— Конечно надо, конечно! Но где взять столько денег? Мы же бедные, как церковные крысы, — сказал Пантиков.
«Крал бы меньше, тогда не были бы такими бедными», — подумала Зоя и захлопнула блокнот. Она решила, что если Пантиков будет бегать к губернатору и в налоговую инспекцию, выбивая налоговые послабления для компании, то она сможет отремонтировать за год или полтора весь театр, обеспечив хорошими заказами свои предприятия и прикупив ещё и мебельную фабрику в придачу. «Клянчить он умеет, поэтому следует использовать это его хорошее качество», — подумала она. Потом ей пришла в голову интересная идея: создав стройуправление из строительных групп, объединить его вместе с мебельной фабрикой в новом акционерном обществе. Как рекомендует доцент Никонов — инвестировать средства необходимо в различные группы активов, снижая, таким образом, инвестиционные риски, поэтому это будет эффективная диверсификация средств как способ страхования рисков.
Вспомнив о Никонове, она подумала, что давно уже не виделась с Таней, которую пригласила на свадьбу в качестве свидетельницы. У Виктора будет свидетелем его приятель Толик Кудрявцев, и ей захотелось увидеть женщину Кудрявцева, актрису этого театра. Лера, как звали его женщину, тоже должна быть на их свадьбе, и Зоя вглядывалась в актрис на сцене, пытаясь определить, кто из них Валерия. Фамилию она не знала, а спрашивать сочла неудобным и решила, что познакомится с нею на свадьбе. У Зои сегодня было намечено ещё несколько встреч и много дел, поэтому она встала и посмотрела на Стаса и Петра, сразу же выросших за её спиной. Мельников настаивал на том, чтобы они всюду её сопровождали, и она терялась в догадках: им движет ревность или действительно ей угрожает опасность? Взглянув на Стаса и Петра, она, почему-то вспомнила Лёшку Матюшина. Если он был бы сейчас жив, сыграли бы они вместе с Валюшкой две свадьбы. А так Валюшка одна будет у Зои на свадьбе, и вчера утром она снова плакала на плече у Зои, вспоминая своего Лёшеньку.
Гости ушли, и, после обсуждения, кто есть кто из гостей, репетиция была продолжена. Был ли среди гостей друг Анатолия, Лера не знала, так как Виктора никогда не видела, но думала, что его всё-таки не было, так как охранникам на вид было до тридцати лет, а Виктор был одних лет с Анатолием, то есть ему должно было быть лет под сорок. Она радовалась тому, что Анатолий вводит её в круг своих друзей, потому что это говорит о серьёзности его намерений. И хотя Лера и без этого чувствовала, что их отношения носят серьёзный характер, она была рада лишнему подтверждению этого. Настроение Леры портила только мысль о том, что её безумная история встречи со свингерами может стать известной Анатолию, и их отношения будут закончены раз и навсегда. Она боялась телефонных звонков, которые могли стать приглашениями на какую-нибудь оргию, и однажды, сняв трубку, она услышала голос Светы. Ноги у Леры сразу же стали ватными, во рту пересохло, и сердце начало учащенно биться.
— Лера, привет, — сказала Света. — Я решила расстаться с Артёмом. Нельзя ли у тебя немного пожить? А то я к маме до оформления развода не хотела бы идти.
— Уходишь от Артёма? — переспросила Лера.
— Да. Этот негодяй связался с Дианой, и теперь он у неё ночует чуть ли не через день.
— А где же Володя, её муж?
— Там же. Где ему ещё быть? Нашли какую-то бабу и трахаются вчетвером.
Лера была в шоке и не понимала, какое потемнение на неё нашло, когда она согласилась встретиться с такой компанией. Сославшись на то, что у неё сейчас живут родственники, она отказала Свете, а вечером по телевизору увидела репортаж с места события: в своей квартире убит специалист по пластической хирургии Михаил Задорожный. Она узнала по фотографии того самого Михаила, который организовывал злосчастную оргию. По версии следствия, он делал криминальным авторитетам пластические операции и, видимо, кто-то из них решил спрятать концы в воду. На это указывали следы тщательного обыска в квартире, который предпринял убийца, изъяв все альбомы с фотографиями и не тронув деньги и драгоценности. Это добавило Лере волнений, так как она боялась, что следователи будут исследовать весь круг знакомств Михаила и узнают о той жуткой оргии.
Глава 61
Мельникова беспокоила мысль о том, что во время свадебных торжеств люди Дёмина могут вновь попытаться ликвидировать Галину Афонину. Первая попытка закончилась неудачей, поэтому следует ожидать ещё одну, подготовленную гораздо тщательнее, чем в прошлый раз. Во время следования кортежа совершить нападение нереально. Конечно, можно расстрелять из гранатомета, но это мало вероятно. Когда же кортеж остановится у вечного огня и все выйдут из машин, охрана возьмёт Афонину в плотное кольцо и достать её будет непросто. А вот снайпер возле кафе, в котором будут отмечать свадьбу — это вполне реально, и Мельников тщательно осмотрел подходы к выбранному им кафе, где должны проходить торжества, а также места, удобные для расположения снайпера. Кафе примыкало к девятиэтажному дому, напротив которого через улицу стоял трехэтажный дом старой постройки. На его покатой крыше места для снайпера не было, но из окна чердака удобно вести огонь. Ещё одно место было на стыке этого трёхэтажного и примыкающего к нему двухэтажного дома, откуда можно было вести огонь с лестничной площадки между вторым и первым этажом. То есть, фактически требовалось перекрыть два места, не больше. Правда, могли вести огонь и из квартир, поэтому люди Мельникова составили список всех жильцов двух домов, и Мельников планировал поставить у входа в эти дома своих охранников, которые за день до свадьбы с позднего вечера до окончания торжеств должны будут контролировать входящих в дом людей. Конечно, криков и скандалов будет много, поэтому была предусмотрена денежная компенсация жильцам за временные неудобства.
Между тем, во время продумывания схемы охраны Афониной во время свадьбы, его резанула мысль — а почему только Афонина? Ведь если дело в заводе «Импульс», то убрать Афонину мало, логичнее обоих: и Афонину и Данилину. И Мельников тщательно и уже в который раз просматривал варианты защиты, опасаясь, что может что-то не заметить, в чём-то ошибиться, а ведь на карту поставлена жизнь его возлюбленной. Он решил, что самая лучшая защита — это ликвидация самого Дёмина. Как раз в эти дни Дёмин прилетел из Москвы на ежегодное собрание акционеров, и люди Мельникова начали тщательно изучать слабые места в организации охраны Дёмина. Но казалось, что слабых мест не существовало. Единственно, где можно было достать Дёмина — это около его дома, когда он выходил из машины и заходил в подъезд. Расстояние между машиной и подъездом было около семи метров, причем это место просматривалось телекамерами, а на втором этаже, который полностью занимал Дёмин, в комнате охраны были установлены мониторы, по которым охрана отслеживала всё, что делается вокруг подъезда. Не только отслеживала, но и прослушивала, потому что вместе с телекамерами были установлены чуткие микрофоны. Чувствовалась рука покойного Смолина, которого Мельников никогда терпеть не мог и который оставил после себя такое наследство, как система охраны Дёмина. Недавно Илюша Кузнецов, работающий в управлении старшим следователем, хитрыми вопросами пытался выяснить у Мельникова его причастность к покушению на Смолина, пытаясь связать это дело с первым покушением на Галину и взрывом Афонина.
— Твоих двух людей убили при попытке устранить Афонину, и я думаю, что ты прекрасно понимаешь, что без Володи это не обошлось, — аргументировал Кузнецов свой интерес к делам Мельникова. — И я не думаю, Витя, что ты стал вдруг мягким и податливым, так что у меня к тебе есть вопросы.
— То, что ты не думаешь, это ты правильно поступаешь, — безмятежно сказал Мельников, рассматривая книжные полки в его кабинете. — Необходимо время от времени расслабляться. И правильно то, что я не вдруг стал мягким и податливым, для этого мне потребовалось много времени и духовное озарение.
Ничего интересного на полках не было, и он, провожаемый тяжелым взглядом Кузнецова, прошёл к большому мягкому креслу в углу комнаты.
— Ты, Илюша, не там ищешь, — удобно устраиваясь в кресле, начал Мельников. — Неясно, кто заказал Смолина, и кто его уничтожил. Возможно, заказал его московский пенсионер и добропорядочный гражданин Шарыгин, известный нам как Гриня Шарый, хотя в этом я не уверен, так как пенсионерам обычно не до разборок, они с трудом сводят концы с концами. Конечно, не исключена возможность, что Володя Смолин попал под это сведение концов с концами, но допускаю, что он пал жертвой своих коммерческих дел. Ведь ты же знаешь, у нас сейчас первобытная фаза накопления капитала, поэтому всё возможно.
— Не первобытная, а первоначальная, — играя желваками, поправил его Кузнецов.
Он надеялся, что разговор будет обстоятельный и продуктивный, а получился каким-то несерьёзным, шутовским.
— Не будем придираться к словам, мы не филологи. Если бы я задумал его убрать, то организовал бы это не здесь, а в Москве. Согласись, тогда ко мне вопросов было бы меньше.
— Убирают, Витя, мусор, а людей ликвидируют или уничтожают.
— Вот видишь, значит, я правильно сформулировал мысль! Помнишь, у нас в казарме в училище висел плакат: «Чисто не там, где метут, а там, где не сорят!»
— Жаль, Виктор Михайлович, что у нас не получается с тобой разговор по существу. Я надеялся, что он пойдёт по-другому.
— Надеялся, что я расплачусь и покаюсь? Нет, Илюша, не буду тебя обманывать и утверждать, что это всё я организовал. Обманывать ближнего — это большой грех, поэтому признаюсь честно: к убийству Смолина никакого отношения не имею.
Вспоминая беседу с Кузнецовым, Мельников колебался, раздумывая о способе устранения Демина. Сама мысль о том, что этот бывший комсомольский вожак способен поднять руку на его возлюбленную, приводила его в бешенство. Устранить Демина было необходимо, но следовало сделать это так, чтобы не давать Кузнецову повода для подозрений на его счет. Хотя, это дело должно будет расследоваться не Кузнецовым, а уголовным розыском и прокуратурой.