Сицилийское королевство
Шрифт:
– Ну, вот что, мои верноподданные, – начал свою речь Забубенный, – Меня зовут мастер Грегор. Я новый главный механик этого городка и, даст бог, останусь им надолго.
Забубенный поперхнулся, вспомнив о судьбе своего предшественника.
– Работать мы будем много и на совесть, как того ожидает от нас император. По поводу организации вашего рабочего дня я подумаю завтра, а сегодня все могут отдыхать.
– Но, херр Грегор, – удивился Катаний, – сегодня мы должны были доделать еще мачту на галере юстициария.
– Черт с ней, – распорядился новый хозяин мастерских, понизив голос, – темно уже. Вы что и по ночам работаете?
Катаний кивнул.
– Конечно. Если не готов заказ, то рабам спать не положено.
– Ладно, завтра доделаете, – махнул рукой Забубенный, – А сегодня будет праздник. По случаю вступления в должность всем налить по стакану вина и выдать по чашке риса. Рис у вас есть?
– Нет, – растерянно ответил Катаний, пытаясь запомнить все распоряжения.
– А что есть? Спагетти?
– Нет, хозяин, такой еды у нас тоже нет.
– Странно, – удивился Григорий, – ну, тогда дайте людям какой-нибудь рыбы. Рыба-то есть?
– Есть, – подтвердил распорядитель.
– Ну, вот и отлично, – подытожил довольный механик, – а теперь приготовьте мне на ужин какое-нибудь особенное мясо и принесите лучшего вина на балкон.
– Все будет исполнено, господин, – согнулся в поклоне Катаний и громко озвучил собравшимся рабам сказанное ему хозяином вполголоса.
Рабы удивленно загомонили, видно, новый хозяин им пришелся по сердцу. А Григорий, отдав первые распоряжения, ленивой походкой довольного жизнью плантатора отправился домой.
Глава двадцать шестая. Гарем императора
На утро, с помощью своих восточных служанок, главный механик Палермо облачился в модные штаны и куртку, оставшиеся от гардероба предыдущего механика. Вся одежда оказалась впору Забубенному, но была серых тонов. «Похоже, все механики в этом королевстве одеваются одинаково мрачно. Надо будет изменить эту традицию, – с неудовольствием отметил Григорий, вспоминая прошлую жизнь, – вон, как упакован персонал на «Формуле-1». Все яркие, как обертки от конфет».
Кроме того, не пристало главному механику Палермо носить одежду с чужого плеча. Поинтересовавшись у Катания, где местные вельможи шьют себе одежду, Григорий решил чуть позже зайти к модельеру и заказать себе новый костюм. Ведь ему теперь придется часто бывать при дворе.
«Надо будет завести себе лошадь или лучше повозку», – обдумывал Забубенный первые шаги на новом месте. Но, решив сделать покупки, Григорий вдруг вспомнил о том, что у него совсем нет наличных. Ведь до сих пор он жил на чужих харчах и в чужом доме. А теперь внезапно оказался владельцем целой верфи, но вообще без гроша в кармане.
«Как же я, интересно, буду платить налоги, – озадачился Забубенный, – надо будет порасспросить об этом товарища Манфреда при встрече. Или Райнальдо. В крайнем случае, продам один причал, а потом начну распродавать рабов. На первое время хватит».
И окрыленный мыслями о новой богатой жизни, в которую ему скоро предстояло окунуться, Григорий отправился пешком во дворец. Где находится императорский дворец в Палермо, ему еще вчера с борта галеры показал сам юстициарий. У механика было такое ощущение, словно он теперь «новый древнерусский» и на одну ступеньку приблизился к императрице по своему положению.
Дворец стоял на холме, возвышаясь над бухтой и городом, идти до него было не более получаса. В последний момент Григорий вспомнил о том, что богатые механики не ходят на прием в одиночку, и взял с собой Катания. А затем еще пару чернокожих разнорабочих. Какая-никакая, а все же свита. Поболтаются в приемном покое, пока он будет разговаривать с сыном императора.
По дороге Забубенный с наслаждением разглядывал кривые улочки Палермо и вдыхал аромат цветов, которые росли почти у каждого дома в изящных горшочках. Во всем чувствовалась смесь южного чувства с немецкой практичностью.
Город показался Забубенному многоликим. Он был одновременно богатый и бедный, темный и светлый, благородная тысячелетняя древность, сквозившая отовсюду, переплеталась здесь с новоделом – только что отстроенными домами богатых горожан и новыми церквями. С удивлением Григорий увидел здесь синагогу и мечеть, правда, гораздо меньших размеров, чем впечатляющий католический костел на главной площади. Похоже, Фридрих Второй был настолько широких взглядов, что допускал среди своих подданных свободу вероисповедания.
«Впрочем, – решил Забубенный, вспомнив разговор с императором, – это все до тех пор, пока подданные иноверцы беспрекословно подчиняются и хорошо служат своему императору. Если же они вдруг захотят получить больше свободы, то сразу же станут врагами империи, ощутив на своей шее железную хватку. Если что, Фридрих не пощадит ни иудеев, ни мусульман, даже если они будут священниками».
Размышляя, таким образом, о суете всего мирского, Забубенный добрался до дворца. Там он сразу доложил охране, целиком состоявшей из сицилийских рыцарей, о своем прибытии. Его приняли быстро, не маринуя сверх меры в зале, где он оставил своих людей.
Сын императора расположился в кабинете настолько похожем на виденный ранее кабинет Фридриха, что Забубенный на мгновение усомнился, а уезжал ли он вообще из Неаполя. Здесь его снова встретили бордовые цвета, античная живопись и голые торсы. Преимущественно мужские, но, к счастью, попадались и женские. Скорее всего, подумал Григорий, император повсюду выстроил себе похожие резиденции, чтобы везде чувствовать себя как дома. Как известно, в привычной обстановке лучше думается.
– Как добрались, херр Грегор, – приветствовал его сидевший за знакомым столом молодой вельможа, – меня зовут Манфред.