Сидни Чемберс и кошмары ночи
Шрифт:
Был апрель 1961 года. Прошло две недели после Пасхи, когда Сидни, вернувшись с Диккенсом с прогулки под луной — такой полной и яркой, что можно было среди ночи читать «Таймс», — сел послушать по радио последние известия о полете Гагарина в космос. В одном из репортажей сообщалось, что русский космонавт пожаловался, что не сумел отыскать наверху Бога. Вглядывался, вглядывался, но не увидел никаких следов Создателя. Сидни почувствовал раздражение от такой неприкрытой пропаганды, зато Леонарда Грэма эти слова не тронули. Он заметил, что гораздо
— Вы слышали о парадоксе Ферми? — спросил он.
— Нет.
— Энрико Ферми…
— Итальянец?
— Кажется, натурализованный американец. Ферми предположил, что, учитывая возраст и размер Вселенной, жизнь на других планетах должна быть распространенным явлением.
— И получил подтверждение своей гипотезы?
— Ученые составляют различные уравнения, чтобы оценить математическую вероятность ее справедливости. Определяют показатели звездообразования в галактике, долю звезд с планетами и число планет на звезду с подходящими условиями для зарождения жизни, а также на какой части этих планет могла развиться полноценная жизнь. Далее — процент разумных цивилизаций, из них — технически развитых, чью активность можно наблюдать при помощи аппаратных средств. И наконец, в течение какого периода времени их можно наблюдать.
— Откуда вы все это знаете?
— Когда был в последний раз в Лондоне, слушал приятеля Аманды Тони.
— Ах, его, — усмехнулся Сидни.
Этот «приятель Аманды Тони» всегда находился где-то неподалеку, но они так и не познакомились, а вот Леонард посетил одну из его публичных лекций. Сорока лет, профессор лондонского университета Энтони Картрайт написал несколько книг о природе времени. С Амандой он познакомился в Лондоне на обеде несколько лет назад. Она даже просила Сидни навести о нем справки у своих коллег в колледже Тела Господнего, но потом интерес угас, и Аманда о нем больше не спрашивала. Недавно Картрайт сводил ее в оперу и на ежегодные скачки на «Золотой кубок» в Челтнеме.
Сидни знал, что у его приятельницы много поклонников, и думал, что ни один из них недотягивает до нужного уровня, чтобы чего-нибудь добиться. Аманда помнила, что если пообещает себя какому-нибудь мужчине, то рискует упустить другого, кто лучше первого. Хотя все мужчины, до которых она до сих пор снисходила, были, по ее свидетельству, сплошной безнадежностью. В разговоре с Сидни она признавалась, что ей комфортнее заниматься своей профессией, чем терпеть капризы и выходки особей противоположного пола. И у него сложилось впечатление, что, несмотря на все ее заявления на публике, Аманда предпочитает свободу незамужней жизни.
И вот вам новости. В одиннадцать вечера у Сидни зазвонил телефон; Диккенс поднял голову, справедливо опасаясь, как бы этот вызов не задержал его вечерний моцион. Леонард удивленно поднял брови. Сидни взял трубку, и Аманда без предисловий сообщила ему:
— Тони сделал
Сидни был ошарашен и не сразу сообразил, что Тони — доктор Энтони Картрайт. После долгой паузы он произнес:
— Поздравляю. Это замечательно.
— Конечно. — Аманда ждала продолжения, но Сидни молчал.
— Мы хотим, чтобы церемонию провел ты.
— Вы намерены обвенчаться в Гранчестере?
— Нет. Это слишком далеко для моих друзей, а у вас мы больше никого не знаем. Церемония состоится в церкви Святой Троицы на Слоун-стрит.
— Там есть свой викарий. Кажется, его зовут Лайонел Тулис. — Сидни удивлялся, почему Аманда решила так поступить.
— Он не станет возражать. Мы даже назначили дату — восьмое июля.
— Аманда, это же церковь, там свои правила.
— Я с ним разберусь.
— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.
— Сидни, я надеялась, ты за меня порадуешься!
— Я радуюсь, — промолвил он. Сидни ломал голову, как бы выманить на эту церемонию Хильдегарду. А если не получится, придется упросить Китинга. — Давай я просто помолюсь за вас во время венчания?
— Нет, я хочу, чтобы обвенчал нас именно ты. Ты забыл, что мы договаривались?
— Не помню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались.
— Тогда договоримся сейчас. Делай что хочешь, только соглашайся.
— У меня как будто есть право вето.
— Только не в этом случае. Мне не терпится спихнуть это дело. Меня столько лет уговаривали выйти замуж, что я решила: будет большим облегчением согласиться и разом со всем покончить.
Сидни покоробил ее практичный тон.
— Ты его любишь?
— Конечно.
— Ты так говоришь…
— Стараюсь не трепыхаться по этому поводу. Разумеется, люблю. У него потрясающий ум.
— В таком случае…
— Я ждала чего-нибудь больше, чем «в таком случае».
— Я с ним не знаком, Аманда. Все неожиданно.
— С кем-то из нас это должно было случиться. Ты все тянешь и тянешь.
— Речь не обо мне.
— Когда ты сможешь приехать и познакомиться с ним? Надеюсь, ты нас подготовишь к браку как положено.
Сидни заметил, что Леонард не ушел из комнаты и прислушивается к их разговору. Это действовало так же раздражающе, как сам телефонный звонок. Ему полагалось оставить Сидни одного и пойти гулять с Диккенсом.
— Пасторское наставление — обычное дело, когда пары готовятся вступить в брак.
— Тебе не нужно просвещать нас по поводу секса. Мы прекрасно справимся сами. А эти разговоры только будут смущать и нас, и тебя.
Сидни вспыхнул:
— Моя задача — побеседовать с вами о торжественности момента и о ваших планах обзаведении детьми.
— Тони сказал, что не хочет детей.
— Это не означает, что мы не должны это обсуждать. А ты, Аманда?
— Я не возражаю. Пусть все будет так, как пожелает Тони. Может, появишься в субботу на обеде у Найджела и Джульетты? Там и встретимся.