Сидни Чемберс и кошмары ночи
Шрифт:
— В чем дело? — обратилась Хильдегарда к полицейскому.
— Граница закрыта. Никто не должен пересекать ее ни в одну, ни в другую сторону. — Он показал на человека, рисовавшего на асфальте белую линию: — Здесь будет стена.
Город наполнили солдатами восточногерманской армии. Они обыскивали дома на границе сектора, обследовали лестницы, окна и верхние этажи. Подняв голову, Сидни увидел вооруженных людей на крышах.
Народная полиция при поддержке таможенников заняла промышленный район у станции электричек «Руммельсбург».
— Нам надо идти в более безопасное место, — произнесла Хильдегарда.
— Но у нас на руках все необходимые документы.
— Тебя уже арестовывали, Сидни. К чему-нибудь да придерутся.
— Я бы предпочел рискнуть.
— Пошли!
С багажом в руках они миновали несколько улиц и задержались в небольшом кафе. Хильдегарда сказала, что надо выпить кофе и решить, как действовать дальше. Толпы людей, прижимая детей к груди или усадив на плечи, катили набитые пожитками детские коляски. Какой-то мужчина даже тащил на голове матрас. Прохожий остановился перед окном и уставился прямо на них.
— Боже! — ахнул Сидни.
— В чем дело? — заволновалась Хильдегарда.
Человек не сводил с них глаз. Это был Рори Монтегю.
Он еще немного постоял, кивнул и исчез.
— Это не может быть он.
— Кто?
— Тот человек из поезда. Его застрелили при попытке к бегству.
— Значит, остался в живых. Ты видел труп?
— Мне сказали, что он умер.
— Наверное, они хотели, чтобы ты поверил в его смерть. А на самом деле отпустили. Полагаешь, тебе угрожает опасность?
— Не исключено. С какой целью в него сначала стреляли, а затем позволили уйти на все четыре стороны?
— Абсурд.
— Я думаю, он работает на разведку. Сунул мне негативы, чтобы я передал директору колледжа. Меня поэтому и задержали, я тебе говорил.
— А если он работает на КГБ? А тебя просто подставил?
— Хотел, чтобы меня арестовали? А они устроили так, чтобы я решил, будто он погиб?
— Но зачем это им понадобилось?
— Чтобы я обо всем рассказал, когда вернусь в Англию. И соответствующим образом проинформировал директора колледжа.
— А он на чьей стороне?
— Неизвестно.
— Зато знаешь, что Рори Монтегю жив. Если он хотел, чтобы ты думал, будто его убили, тогда ты в опасности. Мы должны срочно покинуть ГДР. Здесь оставаться рискованно.
Сидни колебался.
— Зачем ему все это понадобилось? Для чего британцам надо знать, что его убили?
— Видимо, он работал под прикрытием и переметнулся на сторону противника.
— Но зачем устраивать мой арест?
— Предупредить.
— Не проще ли было убить?
— Только не в переполненном поезде.
— Могли убить, пока я сидел под арестом. Разыграть дорожную аварию или подсыпать
— Напомнила о прошлом. Намекнула, что знакома кое с какими людьми. Важными, способными повлиять на его судьбу. И заверила, что ты для него угрозы не представляешь.
— Поручилась за меня?
— И еще дала денег.
— Купила мне свободу?
— Все намного сложнее.
Сидни очень хотелось узнать, откуда Хильдегарда достала денег и во сколько обошлась его свобода, но она вдруг произнесла:
— Ты сказал ему, что любишь меня?
— Фешнер проинформировал?
— Упомянул, когда говорил, что испытывал тебя на детекторе лжи. Это правда?
— Да, правда.
— Почему не признался мне раньше?
— Не был уверен, что готов.
— Мы давно знаем друг друга, Сидни. И ты считал, что не готов?
— Да.
— А теперь?
— Думаю, готов.
— Тогда нам лучше уйти, пока мы еще живы. Пересечь границу будет уже труднее. Тот человек видел тебя, и твою визу, наверное, уже аннулировали. Нам нужно найти какое-нибудь убежище, чтобы переждать до темноты. Вовсе ни к чему, чтобы тебя снова посадили.
На Потсдамер-плац и напротив Бранденбургских ворот собирались толпы, на прилегающих улицах стояли танки, рельсы на севере города были перегорожены. Танки ГДР блокировали оба подхода к границе, их орудийные башни были развернуты в сторону Запада. Вооруженные люди в стальных касках охраняли переезды, рабочие устанавливали бетонные надолбы на брусчатке улиц.
Машины направляли к пропускному пункту «Стаакен». Немногочисленные жители западного сектора показывали документы, и после продолжительных разговоров и допросов их пропускали через границу, туда, где студенты шумно протестовали против насильственного разделения их города. То, что происходило в Берлине, напоминало им коммунистическое подавление венгерского восстания.
«Ульбрихт убийца! Будапешт! Будапешт! Будапешт!»
На Бернауэрштрассе люди выпрыгивали из окон восточных квартир на западную сторону, за ними гнались полицейские. Жители кричали, махали руками, прижимали к себе детей и домашних животных — это была их последняя попытка воссоединиться со своими родными. Солдаты не обращали на них внимания. К пропускному пункту плелся старик и по пути швырнул продуктовую сумку во дворик дома.
— Никто не обвинит меня, что я занимаюсь контрабандой колбасы.
— Не может быть, чтобы они нас так быстро отрезали, — прошептала Хильдегарда. — Должны быть лазейки в колючей проволоке или места, где мы сумеем пробраться на ту сторону.
Они повернули на север, повторяя изгибы реки Шпрее. Показались развалины рейхстага. Хильдегарда повернулась к Сидни:
— Умеешь плавать?
— Давай, Хильдегарда, твой чемодан.
— Я могу облегчить его, надев на себя лишнее.
— Удачная мысль.