Сигма
Шрифт:
Высших инстанций у нас три. Многовато. Чересполосица обеспечена. Надо сокращать. Пленумы и правовые позиции двух оставшихся унифицировать, обеспечить их стыкуемость (совместимость) друг с другом.
3. Нормативная мешанина — второе препятствие на пути к единству практики
Повсеместно наблюдаемая сейчас фетишизация практики по понятным причинам бесконечно продолжаться не может, что неминуемо отразится на качестве пленарных постановлений, которые и сегодня далеки от идеала. Возьмем в качестве иллюстрации ситуацию, складывающуюся в трудовом праве, которое испытывает сейчас необычайно
В законе (ст. 11 Трудового кодекса РФ) легализован приоритет гражданско-правовых отношений в сфере труда. Трудовые отношения будут признаны существующими только в том случае, если заинтересованные лица докажут такое существование путем применения специальной процедуры. Если не докажут — приоритет останется за гражданским правом. Значение этой нормы для российского трудового законодательства трудно переоценить.
Объективно Трудовой кодекс РФ не отстоял позиций, занимаемых ранее КЗОТом РФ, и широко открыл шлюзы гражданскому праву.
Например, 232 статья ТК РФ закрепила положение, в соответствии с которым сторона трудового договора, причинившая ущерб другой стороне, возмещает этот ущерб в порядке, установленном Трудовым кодексом РФ и другими федеральными законами.
Под иными федеральными законами в первую очередь имеют в виду Гражданский кодекс РФ. Об этом свидетельствует хотя бы ст. 277 Трудового кодекса РФ, прямо установившая, что расчет убытков, причиненных виновными действиями руководителя, осуществляется в соответствии с нормами гражданского законодательства.
Статья 230 ТК РФ провозгласила, что в случае грубой неосторожности застрахованного лица, способствовавшей возникновению или увеличению размера вреда, причиненного пострадавшему, в акте (о несчастном случае) указывается «степень вины застрахованного в процентах».
Это все равно, что заставить врачей в процентах устанавливать «степень» беременности. Вина — субъективная сторона любого правонарушения (в т.ч. в сфере охраны труда), характеризующая психическое отношение нарушителя к своему деянию и его последствиям. Она может выражаться в форме умысла (прямого или косвенного) либо неосторожности (небрежности или самонадеянности), но никак не в процентах.
По мнению некоторых авторов, материальная ответственность работодателя за вред (увечье, профессиональное заболевание) вообще не нашла в новом кодексе своего надлежащего закрепления, поскольку ст. 184 Трудового кодекса РФ предусматривает лишь гарантии и компенсации при повреждении здоровья или смерти работника, но не материальную ответственность работодателя.
Положения данной статьи относятся к институту оплаты труда, а не к институту материальной ответственности. В разделе У1 «Оплата и нормирование труда» также нет речи о материальной ответственности работодателя, в главе 38 «Материальная ответственность работодателя перед работником» этот вид ответственности тоже отсутствует, тогда как КЗОТ РФ (ст.159) такую ответственность работодателя предусматривал [4].
Стирание граней между нормами гражданского и трудового права можно назвать стратегической линией дальнейшего развития трудовых отношений на данном этапе, обусловленном курсом государства на выстраивание
Теоретически нельзя исключить, что рабочая сила и труд, вопреки требованиям Конвенции МОТ № 143 (1975 г.), будут официально объявлены специфическим видом товара, как, например, электроэнергия, и войдут самостоятельным разделом в Гражданский кодекс РФ. Однако с реалистичных позиций такой ход развития событий представляется маловероятным.
Этого не позволят сделать фундаментальные нормы трудового права и охраны труда, которые в силу их специфики невозможно целиком втиснуть в гаржданскоправовые рамки, несмотря на обилие положений, связанных с возмещением вреда и другими сходными правоотношениями, которые объективно тяготеют к гражданскому праву.
К примеру, Федеральный закон от 24 июля 1998 г. № 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» почти дословно воспроизводит 59 главу Гражданского кодекса РФ в части возмещения вреда.
Следует отметить, что кооптировать нормы трудового права Гражданский кодекс РФ может лишь в той их части, которая относится к частно-правовой (договорной) сфере общественных отношений. В охране труда, наоборот, доминируют нормы публичного права, договорная составляющая минимальна и этот водораздел гражданскому праву, скорее всего, не преодолеть, хотя на пути к рынку возможны любые сюрпризы, в том числе и в области законотворчества.
Однако изготовление законодательного винегрета путем механического перемешивания в одном акте норм из различных отраслей права следует прекратить, ибо понятийный аппарат отраслевого регулирования существенным образом разнится и привести его к единому знаменателю (пониманию) невозможно.
Если будет время, посмотрите на досуге, как понятие «страховой случай» толкуют Трудовой кодекс и законы «Об обязательном соц. страховании от несчастных случаев», «Об организации страхового дела», «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств», «Об обязательном страховании жизни и здоровья военнослужащих», «Об обязательном пенсионном страховании» и «Об основах обязательного социального страхования».
С другой стороны, интересным будет глянуть, как Трудовой кодекс определяет время без привязки к срокам — своевременно, несвоевременно, незамедлительно, немедленно, периодически.
4. Против ветра
Необходимо иметь в виду, что возврат к гражданско-правовым методам регулирования противоречит историческому ходу развития событий. В Х1Х в европейских государствах (Австрии, Венгрии, Германии и др.) трудовой договор изначально представлял собой разновидность гражданско-правового договора о найме услуг.
Это обусловливало возмещение вреда при несчастном случае в рамках договорной ответственности, т.е. ответственность работодателя могла наступить только при наличии его «доброй воли», зафиксированной в договоре. Поскольку ни один работодатель не горел желанием добровольно брать на себя ответственность за травматизм, механизм возмещения вреда не обеспечивал работнику необходимый уровень защищенности.