Сигма
Шрифт:
Уместно привести следующую цитату: «Вообще институционалисты знают такую вещь: если какой-то институт сильный, а другой — слабый, то сильный начинает брать на себя функции слабого…
В Италии, например, очень слабая администрация, но очень сильные по европейским понятиям суды. Поэтому важные случаи, которые в Германии, например, решает администрация, итальянские суды подгребают под себя. Итальянцы понимают, что лучше идти в суд, потому что в администрации — бардак».
В связи с изложенным, вопрос Невзорову И.В. — какую оценку он может дать российской бюрократии?
Очевидно, что «больной» вопрос нагрузки (а, точнее, перегрузки)
«Во всем мире, — сказал он на интернет-конференции в компании «Гарант» 18 мая 2005 г., — административное судопроизводство осуществляется сначала в досудебных формах административной юстиции, а потом уже — в судебной форме, то есть осуществляется судебный контроль за деятельностью администрации».
Представляется, что отказываться от судебного контроля за органами исполнительной власти и прекращать дела в суде только для того, чтобы не дублировать их функции, в равной степени нецелесообразно и незаконно, тем более, если поводом для такой меры объявлено противоречие между двумя конституционными принципами правового регулирования, один из которых сформулирован весьма неточно, а существование второго вообще не доказано.
Широкомасштабное дублирование функций — особенность слабой государственной власти переходного периода. Обществу необходимо, чтобы в этот период хоть какой-нибудь орган государственной власти (неважно, какой, главное, чтобы в соответствии с законом) по возможности оперативно решал возникающие у народа проблемы, образно говоря — крутил педали. Иначе велосипед упадет.
Если суды сильнее, они все равно возьмут на себя функции слабой исполнительной власти. Если исполнительная власть хочет оставаться сильной — это не проблемы конституционно-правового регулирования судебной формы защиты прав, это институциональные проблемы исполнительной власти, у которой есть все теоретические и практические возможности для их положительного решения.
Источник
Государственная власть и форма защита права / В.В. Панкратов // Судебно-арбитражная практика Московского региона. Вопросы правоприменения, 2005, № 6. С. 90-93.
ссылки
https://otherreferats.allbest.ru/law/00261077_0.html
ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ И ЕДИНСТВО СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ
В ходе одного из интернет-интервью Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ адвокат Г. Крылова задала В, Яковлеву вопрос о причинах избыточного (по ее мнению) внимания к вопросу единства судебной практики.
Не вдаваясь в подробности, В. Яковлев пояснил, что толкование правовых норм является одной из важнейших функций высшего судебного органа, которая была, есть и сохранится в будущем. Однако в связи с чем такая функция возникла, поему существует и для чего должна сохраняться, не сказал ни слова [1].
1. Норма одна — судебные решения разные
Ответ на вопрос адвоката может представлять определенный интерес. Конечно, наша юридическая техника оставляет желать много лучшего, качество принимаемых законодательных актов общеизвестно, даже довод о том, что жизнь всегда богаче и разнообразней любого закона имеет право на существование. Но это очевидные недостатки правового регулирования, к тому же, и не сегодня возникшие.
Следует, также, признать правоту В. Яковлева в том, что эти недостатки сохраняться и в обозримом будущем. Выходит, мы обречены на разнобой судебной практики и на вечную борьбу за ее единство?
Согласимся, что единообразие судебной практики является благом, отвечающим цели правового регулирования, которое направлено на установление в государстве единого правопорядка, особенно в условиях континентальной системы права. Вести борьбу за такую цель необходимо. Другое дело, — каким образом.
Для начала усомнимся. Если на основании одной нормы суды принимают два различных решения, почему одно из них надо считать незаконным? На законе основаны оба!
С другой стороны, АПК РФ признает, что даже неправильные выводы суда могут привести к принятию правильного решения, зачем два противоречащих друг другу судебных акта обязательно следует приводить к единому знаменателю, ведь каждый из них соответствует общей норме-матери? Выходит, мы зря культивировали принцип диспозитивности? Судейские иерархи ответ на этот вопрос старательно обходят молчанием.
2. Судейская мешанина — первое препятствие на пути к единству практики
Одним из основных факторов, воздействующих на судебную практику с позиций ее единства, является надзорная деятельность высших судебных инстанций, формализованная в акты по конкретным делам; обзоры; обобщения, а также в постановления пленумов.
Такой формы, как постановление пленума нет только у Конституционного Суда РФ. Восполняя этот недостаток, высший орган конституционного контроля ввел в юридический обиход понятие своих так называемых правовых позиций, которые предлагается определять как результат толкования Конституционным Судом РФ Конституции РФ и конституционного смысла иных нормативно-правовых актов.
Объективными признаками правовых позиций являются подконституционность, интерпритационный характер, юридическая обязательность и устойчивость [2]. С устойчивостью, конечно, можно поспорить. От выводов, содержащихся в постановлении пленума, правовые позиции в первую очередь отличаются тем, что формулируются не в результате обобщения разнообразной судебной практики, а в результате теоретической аналитики по конкретному делу.
Дела, как известно, разные, поэтому иная правовая позиция Конституционного Суда РФ способна поставить в тупик не одного юриста, особенно по вопросам налогообложения [3]. Однако в положительном смысле необходимо отметить закрепленную в судебном акте теоретическую аналитику, возможности которой практиками зачастую недооценивается.
Оставим в стороне споры о том, являются ли постановления пленумов самостоятельным источником права. Как по вопросу о смертной казни здесь примерное равенство доводов «за» и «против». Важно другое — в структуре права постановление пленума занимает место в зоне правоприменения, т.е. на конечной стадии процесса правового регулирования, когда общая норма уже превратилась в индивидуальную (объективное право трансформировалось в субъективное).
Представляется, что совершенствование правового регулирования должно начинаться на более ранних этапах, в первую очередь, безусловно, на стадии нормотворчества, но не только. Тут потенциал правовой позиции значительно выше, чем у постановления пленума, как-никак выступающего в качестве вторичного явления применительно к обобщаемой им судебной практике, которая, и это уже отмечалось, сама по себе занимает одну из последних ступеней в процессе правового регулирования.