Шрифт:
В. САПАРИН
СИГНАЛ "Я-17"
Эти странные сигналы впервые приняло рыболовное судно "Юнга", возвращавшееся с уловом.
"Я-17... Я-17... Я-17...
– привычно расшифровывал радист точки и тире, которые передавала на короткой волне неизвестная рация.
– Я-17... Я-17..."
И больше ничего. Сигналы становились все слабее и, наконец, совсем затихли. Радист снял наушники, вырвал листок из блокнота, остановил пробегавшего мимо рубки матроса и передал ему записку.
Капитан стоял на мостике, вглядываясь
Всего полчаса назад видимость была отличной. Туман появился внезапно, когда холодный водяной пласт пробился из глубины на поверхность, и холодное дыхание морских глубин смешалось с теплым влажным августовским воздухом.
Поднеся записку к компасу, освещенному крохотной лампочкой, капитан пробежал глазами краткий текст радиограммы и, пожав плечами, сунул записку в карман.
Чортова скала еще не была пройдена, и ее черный клык, высунувшийся из моря, мог выплыть из тумана в любой момент. У капитана хватало забот.
О записке он вспомнил только на берегу, когда рыба была уже выгружена. Он показал бумажку с загадочными знаками заведующему промыслом.
– А знаете, - сказал тот, прочитав радиограмму, - уж не Григорчук ли это? Вы слыхали? Григорчук пропал!
Григорчука знали по всему побережью. Каждый день и его почтовый мотобот появлялся с севера, из-за мыса, уходившего далеко в море. Забрав посылки и письма из ближайшего порта, куда заходили океанские корабли, он доставлял их в прибрежные колхозы и на промыслы, выросшие здесь в последние годы.
Но вот уже вторые сутки поселок Радужный, возникший два года назад на пустынном побережье, оставался без газет.
– Позвольте, а при чем тут "Я-17"?
– Мотобот Григорчука числится под семнадцатым номером. Названия он не имеет.
– Вот досада!
– сказал капитан.
– Мы, возможно, прошли совсем близко от него. Но ничего, завтра я опять выхожу в район Чортовой скалы.
*
Сигналы "Я-17" были вскоре приняты еще несколькими судами в разное время и в разных местах. Стало ясно, что передававший радиосигналы перемещался. Временами он двигался даже против течения.
Это было совсем непонятно. Если Григорчуку удалось починить мотор, то почему он продолжал бродить по морю, вместо того чтобы итти к ближайшей пристани? Туман давно рассеялся, и видимость была отличной. Если же он очутился вдали от суши, то даже и с неисправным компасом такой бывалый моряк сумел бы найти курс к берегу. Летом в Охотском море постоянно дуют муссоны как раз в направлении к суше.
Между тем таинственное судно, продолжавшее передавать свои однообразные сигналы, словно нарочно избегало берегов. Вообще оно вело себя как-то странно: довольно часто и совершенно произвольно меняло курс.
Радиосигналы по-прежнему отстукивались уверенной рукой очень чисто и разборчиво. Продолжительность точек, тире и пауз между ними была строго идеальной. Но, кроме повторяемого непрерывно сигнала "Я-17", странный радист ничего не передавал.
– Хоть бы пару слов отстукал!
– возмущался капитан "Юнги".
– Мы и так знаем, что ты семнадцатый. Но чего ты хочешь? И почему заладил одно и то же?
"Юнга" вернулся с очередным уловом из района Чортовой скалы, так и не напав на след Григорчука. Капитан стоял на пристани, наблюдая за разгрузкой рыбы.
Неподалеку, на высоком мысу, рабочие в синих комбинезонах устанавливали с помощью передвижного крана легкую ажурную башню из металла серебристого цвета.
– Уже привезли?
– спросил капитан.
– Завтра будет готов, - сообщил заведующий промыслом.
– Теперь никакие туманы не страшны. Радиомаяк всегда укажет путь к дому.
– А для "Юнги", - оживился капитан.
– Приемник с пеленгатором получен?
– Сегодня привезли. Все наши суда получают такие приемники.
– Ну вот, теперь мы запеленгуем и тот пловучий радиомаяк, знаменитый "Я-17". Теперь он от нас не уйдет.
*
На этот раз "Юнга" вышел в море, получив новое радиооборудование.
С волнением охотника, выслеживающего зверя, радист поворачивал рамочную антенну в разные стороны. Но все было напрасно. Таинственный "семнадцатый" больше не подавал вестей о себе.
Он подал их ровно минуту спустя после того, как береговая рация сообщила, что Григорчук найден. Передав радиограмму капитану, слегка разочарованный радист машинально перевел приемник на знакомую волну - и вдруг отчетливые точки и тире опять однообразно заладили свое "Я-17... Я-17..."
– Вот так штука!
– пробормотал радист. Он вспомнил последнюю фразу радиограммы о Григорчуке: "... Не радировал потому, что в самом начале вышла из строя рация". И, высунувшись из радиорубки, закричал: - Семнадцатый опять подает сигналы! Слышу хорошо...
– На каком румбе?
– заорал, встрепенувшись, капитан, который в этот момент тоже ломал голову над последней фразой полученной им радиограммы.
– Зюйд-зюйд-вест.
– Лево руля!
– раздалась команда с мостика, - Курс: зюйд-зюйд-вест.Капитан держал бинокль у глаз и, не отрываясь, смотрел вперед. Впереди ничего не было.
Сигналы "семнадцатого" слышались все более отчетливо. Иногда таинственный "Я-17" менял курс. "Юнга" послушно следовал за ним.
Создавалось впечатление, что "семнадцатый" где-то близко, лавирует, мечется из стороны в сторону. Это походило на непонятную игру в прятки.
Вдруг один из матросов закричал:
– Слева по носу кит!
Все обернулись. Что-то черное, похожее на спину огромного животного, мелькнуло в волнах и исчезло.
"Юнга" повернул в ту же сторону. Сигналы шли явно оттуда.