Сила есть - ума хватает
Шрифт:
– Егорша, а Егорша, - голосок старухи замаслянел, - ты, голубчик, зачем с этими простофилями связался? Они ж тебе в тягость. В плечах много, в голове мало. Ни от одного, ни от другого толку нет. Брось их. А я тебе в благодарность свои богатства подарю. Есть у меня камни самоцветные, как роса на лугу горят, не налюбуешься, золотые украшения...
– Не с Лихом ли ты их с честных людей снимала. И зачем мне побрякушки, разве я девка. А ну, старуха, расколдовывай моего друга Власа.
– Друг он тебе, стало быть, - пробормотала Злобушка. Она
Старуха резво заскочила внутрь, вернулась уже с дубинкой. Синюшный рот насмешливо растягивался.
– Влас, а Влас, - старуха подошла к парню, - в кого же тебя превратить.
Конь взволнованно заржал, старуха закатилась смехом.
– Не понимаю я по-вашему, по-лошадиному, - притворно зевнула бабка, - а ты, Егорша, какое слово молвишь?
Только хотел парнишка ответить, конечно, в человека, как с озера поднялся гусь. Была это самая обычная птица, каких на каждом водоеме много, но почему-то показался он Егорше таким диковинным, необыкновенно красивым, что сам того не желая, мальчонка выпалил - гусь.
– Как скажешь, - старая карга махнула дубинкой, раздался треск и вместо коня на берегу стоял большой красноклювый гусь.
– Сказано - сделано, будете помнить Злобушку, - расхохоталась старуха, запрыгнула в избушку и захлопнула дверь. Из трубы повалил густой едкий дым, окутавший сизой пеленой избенку. Егорша раскашлялся, глаза щипало, а когда дым рассеялся, не было ни старухи, ни ее избушки.
– Вот нечисть лесная, - досадовал Егорша, - опять обманула, ну попадешься в следующий раз - не уйдешь.
– Га-га, - заплакал гусь.
– Что теперь делать? Куда идти?
– на глаза мальчика навернулись слезы.
– Был бы Протас рядом.
При звуке знакомого имени гусь забил крыльями, загоготал.
– И ты за дружка волнуешься. Смог ли он с пригорка сойти? Ох, Влас, вдруг он там и сидит, пригорок-то вроде как заговоренный, куда ни пойдешь - непременно вернешься. Нельзя товарищей своих в беде бросать. А назад как ворочаться, ты ведь уже не конь.
Гусь растопырил крылья, присел и подставил спинку Егорше.
– Га-га, - смышлеными глазками он посмотрел на мальчика и качнул головой.
Мальчик осторожно сел на спину, гусь махнул крыльями, пробежал несколько шажочков и взлетел.
– Вот это да!
– ахнул Егорша, - красота какая, Влас! Я всегда знал, что лучше земли нашей русской нет, а теперь еще больше в том уверился.
С высоты было далеко видно. Темнел лес, внизу блестящей змейкой вилась речка, зеленели поля, цвели разнотравьем луга. Солнце клонилось к земле, устав за день светить добрым людям. Раскрасневшееся, жаркое, оно уходило на покой, щедро раздавая облакам цветастые платья. Влас размеренно махал крыльями.
– Заморился?
– сочувственно спросил Егорша, - а пригорок вот он, черный, хотя все вокруг яркое, зеленое. Влас, да это же опять вороги. Убили они нашего
Но подлетев ближе, друзья увидели, что Протас яростно борется, раскидывая басурманов направо и налево, а они окружили пригорок с четырех сторон и наступают. Огромные кулачищи Протаса так и мелькали, рубаха на парне порвалась, сам он едва дышал, но не сдавался. Внизу на цветущем лужке у богатого шелкового шатра с золотыми кистями и бахромой сидел толстый
князь. Он довольно улыбался и пухлыми пальцами, унизанными дорогими перстнями поглаживал длинную редкую бороду.
– Поймали тебя, Протас, не будешь впредь похваляться, - цедил он сквозь редкие зубы - придет время и Власа с Егоршей.
– Ранехонько обрадовался, - запальчиво крикнул мальчик, а гусь примерился, и большая густая капля шлепнулась прямо на нос князю.
Влас поднялся над пригорком. Видно было, что Протас уже выдохся.
– Эй, сюда давай, - крикнул Егорша.
Протас поднял голову, и в тот момент, когда кривые мечи басурманов уже готовы были опуститься на парня, он запрыгнул на спину гуся, и Влас с тяжелой ношей поднялся в небо. Басурманы даже не поняли, что противник исчез, они продолжали драться, летели головы, падали тела, проткнутые копьями. Князь, видя, как его войско гибнет, кричал и топал ногами, но воины, были ослеплены и оглушены битвой.
– Помни князь Власа, Протаса и Егоршу и никогда впредь с русскими богатырями не вяжись, - расхохотался Протас, пролетая над басурманом.
Князь, сжав кулаки, визжал, топал ногами и от злости разорвал нарядный халат и даже выдрал себе половину бороды.
– Егорша, миленький, вовремя ты появился, - голубые глазки Протаса радостно светились, - а я уж горевал, что вы с Власом совсем ушли. Прости меня, паренек, сам не знаю, что на меня нашло. Пригорок, будто заколдованный, направо пойдешь - назад придешь, налево направлюсь - опять ворочаюсь.
– Да ладно, чего старое вспоминать, - Егорша примирительно махнул рукой.
– А Влас где, не случилось ли чего с моим другом?
– Понимаешь, Протас, - замялся Егорша, - Влас теперь не конь.
– Правда? Расколдовали?
– Ага, гусь он, мы на Власе и летим.
– Вот так да, - ахнул Протас.
– Га-га, - подтвердил Влас.
– Нашли мы старуху, княжной-красавицей она прикинулась, да и заставили ее Власа расколдовать. Она дубинкой его по лбу тюк и исчезла. Обманула, подлая.
– Ну, попадись она мне, - рассердился Протас, - уж я ее тюкну. Влас, Власушко, как мне тебя жаль, товарищ мой верный.
К вечеру остановились на отдых. Тишина и покой опустились на землю.
– Ой, до чего кушать охота, - заныл Протас, похлопывая себя по животу, - я ж на пригорке ничего не ел. Даже кустика ягод там не росло. И спуститься не мог, дороги не было, до утра кружил. А тут князь с новым войском пожаловал. Я было думал смерть моя пришла, а тут вы - друзья мои родные.
Протас плотоядно смотрел на Власа.