Сила есть - ума хватает
Шрифт:
– Давай-ка, Егорша, садись на гуся и полетели.
Но Влас, вернувшийся с речки, неожиданно воспротивился, норовисто зашипел, намереваясь ущипнуть Протаса.
– Ладно, ладно, сами пойдем. А на тебе все же быстрей получилось бы.
Отправились в дорогу пешком. Путь был долгим. Солнце пекло, и путники, сорвав большие листья лопуха, соорудили из них шапочки.
– Га-га, - насмешничал Влас, летевший над головами Власа и Егорши.
На пригорках, поднимавшихся над речкой, ютились деревушки. Старушка из крайней хаты напоила Протаса и Егоршу молоком.
– Ух, хорошо, - Протас с наслаждением опустошил
– Хорошо, ой, как хорошо, - заулыбалась старушка, - а было плохо, ой, как плохо.
– Бабушка приложила морщинистые ручки к дряблым щекам.
– Чего так?
– промычал Протас, набивая рот хлебом.
– Задрал волк нашу коровку, детишки малые, внучата мои плачут, есть просят, мы им хлебушек крошили да водичкой заливали. Но проезжал мимо добрый человек, узнал о нашем горе, дал денежек, мы новую коровку купили. Велел тот человек Власа, Протаса и Егоршу благодарить. Я теперь каждый день их в молитве поминаю. Встретила бы - в ножки поклонилась. Много они добра сделали. Вы посидите пока, миленькие, отдохните, а я пока пойду, во дворе управлюсь.
Влас, спрятав голову под крыло, дремал на лавке.
– Во как мы, - вытянул ноги Протас.
– Слышь, Егорша, может дальше идти и не надобно, слава впереди нас бежит.
– Хвастун ты, - подосадовал Егорша.
– Чужое золото награбленное, чужими руками раздали и загордились. Слава и впрямь впереди бежит, да мы за ней не поспеваем. Всего и есть наша заслуга, что в яму к Лиху провалились, за одним столом с нечистью пили и ели. Нет, нечем нам кичиться, Протас.
До города Калачевска добрались за несколько дней. Около богатого терема с высокими витыми столбиками, решетчатыми окошечками, собрались люди разного возраста и звания. Внимание Егорши привлек старик, одетый в парчовый дорогой халат, с головой замотанной блестящей материей. К груди старик прижимал ларец и подозрительно поглядывал на соперников.
Двери терема распахнулись, по ступенькам резво, будто его хорошенько пнули пониже спины, сбежал...Тит. Парень был взъерошен, красен от гнева.
– Чурбан дочка твоя, купец, - в сердцах ругался он.
– Такую в жизни не вылечишь.
– А-а-а, и вы здесь со своим гусем.
В маленьких глазках Тита мелькнула злоба, парень бросился назад к дверям и закричал:
– Знаю лекарство, знаю. У Протаса гусь ученый и поет, и пляшет, и до пяти считает. Если его сварить, да тем бульоном болезную напоить, она вмиг выздоровеет.
– Врет он, - в один голос завопили Протас и Егорша, - обычный у нас гусь.
Влас настолько испугался, что даже шипеть не мог.
Двери опять распахнулись и двое дюжих купеческих слуг затащили в терем Власа, Протаса и Егоршу.
– Позволте, - заволновался старик с обернутой головой.
– Сей моумент моя черед. Моя слыхаль купэц большой денги обешает за дочка сдоровье. Вэдите моя к дочка. В моя ларец, - старичок любовно погладил кованый ларчик, - волшэбный снадобья.
Недолго думая, слуги увели в терем и старика. В комнату, где находились все четверо, вошел купец.
– Евсей Андреич, - заулыбались Протас и Егорша, даже Влас, приветливо, но немного сипло гагакнул.
Купец, за то время, пока друзья его не видели, изменился, постарел, поседели виски и борода, ввалились глаза, на лбу появились морщины.
– Друзья мои, спасители, - на мгновение купец оживился, но тут же его взор снова потух, затуманился горем.
– Трудно мне сейчас радоваться, ничто сердце не веселит. Дочка моя Аннушка, сильно болеет.
– Господын, - старик в халате низко поклонился, - позвол утишить твой горэ. Прогнать бэду. Вылечу я твой дочка. А они шарлатаны, гони в шею, не верь им, - вдруг зашептал старичок.
– День за днем идет, а помощи ни от кого дождаться не могу, сколько лекарей перебывало. Ступай ты теперь.
Старик, шаркая диковинными туфлями, шустро побежал в девичью светлицу. Купец тяжело опустился на лавку.
– Как ушли мы от Лиха, заметил я перемены в Аннушке, - монотонно говорил Евсей Андреич, уставившись на выскобленный до желтизны пол.
– Сначала она примолкла. Я думал, что от усталости и пережитого страха. Но дальше - больше, как каменная сделалась. Напоить, накормить - зубы с трудом разжимаем. Слуги ее боятся - говорят мертвая. Сидит день-деньской на лавке - с места не стронется, глаза пустые, положат ночью на кровать - лежит, не шевелится, а подойдешь - смотрит. А то вдруг ярость на нее найдет, начнет ломать, бить, что под руку попадется, четверо дюжих молодцов с ней справиться не могут. Ох, горе мне, горе. Одна отрада осталась после смерти жены - дочка, да и ту, видать, не спасти. Значит и вы, друзья, решили мне помочь.
– Что ты, что ты, - замахал руками Протас, - какие из нас лекари.
– Теперь парень запоздало ругал себя, зачем он вообще пошел в этот город.
– Нет, попробуйте, помню я, как вы с Лихом управились. Гусь, говорите, у вас волшебный.
– Не волшебный и не ученый. Тит это по глупости и злобе сказал, - оправдывался Протас, - все ему чудится.
– Эй, слуги, - крикнул купец, - берите гуся, если не удастся моим товарищам дочку вылечить, сварим птицу, напоим бульоном Аннушку, вдруг ей и правда полегчает.
Протас и Егорша переглянулись. Вдруг из светлицы раздался такой тоскливый нечеловеческий крик, что мурашки побежали по коже.
– Опять, - болезненно поморщился купец, - слуги, гоните этого шарлатана.
Но старичок сам с треском вылетел из светлицы. Полотно, обвивавшее голову, размоталось и волочилось следом по полу. Вид у старика был шальной, глаза вращались, халат порван. Ларец вылетел следом. Таинственные порошки рассыпались.
– Лечить нужно больных - уже без иностранного выговора плаксиво закричал старичок. - А в эту девушку нечистый дух вселился.
Едва не теряя туфли, лекарь кинулся вон с крыльца. Купец побелел.
– Слыхали?
– прошептал он - мне тоже так думается. Ну, ступайте, с Богом.
Деваться было некуда, Протас шагнул в светлицу, Егорша спрятался за широкой спиной парня. В комнате было тихо. Купеческая дочка, склонив голову почти к коленям, сидела на лежанке. Дородная моложавая мамка, горестно подперев щеку рукой, поглядывала на девушку. Егорше поза девушки показалась странной. Мальчик достал глазок, украдкой глянул в него и увидел лохматое довольное Лихо. Прилепившись к спине девушки, безглазое скалило желтые зубы, беззвучно смеялось. Время от времени оно щипало девушку, тогда она охала и тяжело вздыхала, хуже стало, когда схватило за горло - Аннушка посинела и без чувств упала на ложе.