Сила клятвы
Шрифт:
— Подавится мне ядром! — воскликнул Венс, затаивший дыхание в ожидании неминуемого толчка. — Вот уж, называется, зверям повезло!
— Я и ломаного гроша не дал бы за всех, кто плавает на этом корабле, — заметил Ким. — Можно себе представить, как дружно они пойдут ко дну.
— Как ты думаешь, не попробует ли капитан повторить свой манёвр?
— Ну, теперь их не проведёшь, они живо встанут к нам носом.
— И хорошенько нашпигуют нас ядрами. Было бы дело днём, не миновать бы нам скорого хода на дно морское.
— А сейчас
— Тише, Ким.
— А в чём дело?
— К повороту готовсь! — раздалась команда.
— Никак, возвращаемся? — спросил Венс.
— Огреть меня якорем по голове! Уж кто-кто, а капитан не даст имперцам уйти, — усмехнулся Ким.
— К тому же и тот, видать, не робкого десятка.
В самом деле, вместо того чтобы продолжить свой путь, имперский корабль встал против ветра, словно намереваясь принять бой.
Он медленно кружился на одном месте, подставляя нос противнику.
Но «Адефaгос» сделал бортовой поворот в двух милях от врага, готовясь к нападению. Он медленно стал описывать большие круги, стараясь держаться, однако, вне досягаемости его пушек.
— Понятно, — сказал Ким, — наш капитан хочет дождаться рассвета, чтобы пойти на абордаж, ибо повторный таран уже невозможен.
— И помешать имперцам удрать в Кaйбо, — добавил Венс.
— Да, конечно. Итак, друг мой, будем готовы к борьбе не на жизнь, а на смерть и уж как принято у нас, пиратов, коли мне суждено погибнуть от вражеской пули или попасть под удар сабель на палубе вражеского корабля, то наследником моего скромного состояния будешь ты!
— А из чего оно состоит? — со смехом спросил Венс.
— Из двух изумрудов, но за каждый дадут по крайней мере по полсотни брестaриев. Найдёшь их в подкладке моей куртки.
— Ого, на это можно неделю гулять на Такаригуа! А моим наследником будешь ты, но предупреждаю, что больше чем тремя такаригуанскими дублонами, зашитыми в моём кушаке, тебе не поживится.
Тем временем «Адефaгос» продолжал лавировать вокруг линейного корабля, который, не покидая своего места, старался не упускать его из виду. Словно сказочная птица, кружился имперец на месте, угрожая противнику жерлами своих пока молчавших пушек.
Деoн белый не оставлял штурвал. Его глаза, горевшие мрачным огнём, ни на минуту не открывались от вражеского судна, словно стараясь разгадать, что происходит у него на борту, чтобы захватить его врасплох и нанести ему сокрушительный удар.
Экипаж «Адефaгоса» взирал на него с суеверным страхом. Этот зверь, управлявший своим кораблём так, будто вдохнул в него душу, умевший почти без смены парусов настичь обречённую жертву, а теперь неподвижно застывший на мостике, вызывал своей угрюмостью смятение даже среди бывалых моряков.
Всю ночь пиратский корабль кружил вокруг противника, не отвечая на выстрелы то и дело безуспешно грохотавших пушек. Но, когда звёзды стали бледнеть, а воды залива порозовели от первых лучей зари, на «Адефaгосе» вновь прогремел
— Ребята! — крикнул он. — По местам! Поднять флаг!
Перестав описывать круги вокруг имперского корабля, «Адефaгос» двинулся прямо на него с явным намерением подойти вплотную.
Большой чёрный стяг с эмблемой пиратов взвился на вершине бизань-мачты, где его наглухо прибили матросы в знак того, что они намерены во что бы то ни стало победить или погибнуть, не сдаваясь в плен.
Артиллеристы на баке нацелили пушки на врага, а пираты, просунув мушкеты в щели между матрацами, приготовились засыпать противника пулями.
Убедившись, что все на местах, Деoн белый взглянул на марсовых, поспешно взбиравшихся по вантам и кинули клич:
— Звери моря! Действуйте по своему усмотрению! Да здравствует морская вольница!
Три мощных «ура!» грянули на палубе пиратского корабля, смешавшись с грохотом обоих пушек.
Встав по ветру, линейный корабль ринулся навстречу пиратам. Должно быть, им управлял смелые и отважные звери, ибо обычно имперские корабли старались держатся подальше от пиратов с Такаригуа, зная по опыту, что с этими головорезами дела плохи.
В тысяче футов вновь завязалась яростная перестрелка. Меняя галсы, имперский корабль изрыгал то справа, то слева огонь и клубы дыма.
Это была огромная трёхпалубная шхуна с полной парусной оснасткой, с высоким бортом, вооружённая четырнадцатью пушками, — настоящий боевой корабль, возможно отделившийся из-за срочных дел от эскадры адмирала Сальгaра.
На корме, на капитанском мостике стоял капитан-росомах в расшитом жёлтом мундире, с саблей в лапах, окружённый помощниками. На палубе было тесно от матросов.
Гордо поблёскивая имперским штандартом, поднятым на грот-мачте, мощный корабль, извергая гром и молнии, бесстрашно шёл навстречу «Адефaгосу».
Несмотря на гораздо меньшие размеры, пиратский корабль упрямо шёл вперёд, невзирая на сыпавшиеся ядра. Он всё больше ускорял свой ход, огрызаясь носовыми пушками и ожидая, быть может, подходящего случая, чтобы разрядить все двенадцать пушек, стволы которых торчали из бортовых люков. Ядра засыпали его палубу, пробивали борта, залетали в трюм, на батареи, мешали манёврам и опустошали ряды пиратов на баке. Но «Адефaгос» не снижал скорости и по-прежнему смело лез на абордаж.
В четырёхстах метрах меткие стрелки пришли на помощь артиллеристам, прошив пулями палубу вражеского корабля.
В скором времени их шквальный огонь должен был нанести имперцам непоправимый урон, ибо, пираты стреляли без промаха.
От пуль их мушкетов погибало больше врагов, чем от огня пушек. Пираты косили бортовых стрелков десятками, не щадили прислугу носовых пушек и офицеров с капитанского мостика.
Не прошло и десяти минут, как мало кто остался в живых из имперцев. Пал в бою и отважный капитан-росомах, ещё до того как оба корабля вплотную подошли друг к другу.