Сила земли
Шрифт:
— Где это было? — спросил Тит, опуская тяжёлый молот на раскалённое железо.
— На Аппиевой дороге. Я стоял у Капенских ворот и там увидел Гракха. Он смотрел на народ, потом крикнул: «Плебеи! Я ваш трибун! Я хочу дать вам землю. Приходите завтра на Марсово поле, чтобы поддержать меня в трибутных комициях!»
— Что же ты не сказал об этом вчера?
— Тебя не было, отец. Но мы успеем добраться до Марсова поля…
— Беги к Манию, пусть соберёт людей и идёт с ними!
Суровые слова Тиберия звучали ещё в ушах Тита:
«Невозможно, чтобы два человека, облечённые равной властью, но не согласные в важных вопросах, не боролись. Один из нас должен отказаться от должности, сложить с себя трибунат».
«Надо изгнать Марка Октавия и провести земельный закон, иначе мы не получим участков», — решил Тит.
Запыхавшись, к нему подбежал Мульвий:
— Отец, Маний уже идёт с людьми…
— Хорошо, Мульвий, но ты не ходи на поле, а дожидайся нас здесь.
— Отец!..
— Детям не место среди взрослых. Взгляни, сколько собралось народу!
На Марсовом поле действительно была громадная толпа.
…Тиберий направлялся к Марсову полю, думая о Марке Октавии — друге, который внезапно стал врагом. А давно ли они собирались вместе, проводя время в беседах о тяжёлом положении обездоленных земледельцев? Давно ли Марк Октавий резко осуждал Лелия и Сципиона Эмилиана за бездействие? А теперь сам выступил против закона! Вчерашнее голосование было сорвано: нобили похитили урны. Сенат, большинство членов которого состояло из богатой земельной знати, не хотел уступить плебеям. Марк Октавий продолжал стоять на своём: он был против закона. Напрасно Тиберий просил его в присутствии граждан не идти против народа — Марк Октавий был непреклонен. Тогда Тиберий решил сместить Октавия с должности, чтобы поставить на голосование своё предложение. Он распустил собрание до сегодняшнего дня, и этот день должен решить, на чьей стороне будет победа.
Издали он увидел Марка Октавия, окружённого оптиматами, и задрожал от гнева. Значит, Марк Октавий не образумился: горячие слова Тиберия не помогли.
Плебеи встретили Гракха восторженно.
— Квириты, — обратился он к ним, — как бы вы поступили с народным трибуном, который насущные нужды плебса приносит в жертву богачам? Который, будучи подговорен или подкуплен нобилями, мешает провести закон, облегчающий положение земледельцев? Этого хочет Марк Октавий, и я предлагаю отнять у него трибунат. Вчера, квириты, я предлагал всем выбирать между мной и им. Вы упросили меня остаться… Пусть же трибы приступят к голосованию!
Тиберий взглянул на растерявшегося Марка Октавия. Когда семнадцать триб подали свои голоса и решение зависело только от одной трибы, Тиберий велел приостановить голосование. Он подошёл к Марку Октавию, обнял его и опять стал просить:
— Что ты делаешь? Неужели правдивы слухи, которые носятся по городу? А если нет, то зачем ты жертвуешь с таким равнодушием своей честью?
Марк Октавий побледнел; глаза его наполнились слезами, а губы дрожали так сильно, что он не мог говорить. Он колебался, не зная, на что решиться. Но вот взгляд его обратился к окружавшим его богатым и влиятельным землевладельцам и, устыдившись своей слабости, Марк Октавий воскликнул:
— Делай что хочешь! — и отвернулся от Тиберия.
Тотчас же трибы снова приступили к голосованию, и, когда большинство высказалось против Марка Октавия, Тиберий приказал Гесперу силою стащить низложенного трибуна с ораторских подмостков.
Народ бушевал. Бешеные крики оглушили Марка Октавия. Растерянный, уничтоженный, он стоял на подмостках, упираясь, вырываясь из рук вольноотпущенников; он видел хмурое лицо Тиберия, его друзей, слышал неистовые крики.
— Бей его, бей! — ревела толпа надвигаясь.
Крики её то нарастали, как грохот морских валов, то утихали.
Тит, во главе кузнецов, бросился на помощь Гесперу, ухватил Марка Октавия за тогу. Но в это время дорогу ему преградили высшие магистраты в тогах с пурпурной каймой, и Тит вынужден был отступить.
Марк Октавий, шатаясь, сошёл с ростры, его окружили оптиматы. Наступила тишина, и в этой тишине ясно прозвучали громкие, радостные слова Тиберия:
— Квириты, земельный закон принят!.. Надо избрать трёх человек для распределения участков!
— Да здравствует Гракх!
— Называйте достойных!
Громкие голоса выделились из гула, охватившего Марсово поле:
— Тиберия Гракха!
— Гая Гракха!
— Аппия Клавдия!
Но их заглушили негодующие крики оптиматов:
— Гая Гракха нет в Риме!
— Не избирайте братьев и тестя!
— Тиран хочет опираться на родню!
— Долой, долой!..
Тиберий вздрогнул, растерянно оглядел толпы плебса и кучку оптиматов; мельнула мысль отказаться от трибуната, но друзья и сторонники закричали почти хором:
— Хотим Гракхов и Аппия Клавдия!
И опять шум, радостные крики, злобные проклятия…
Мульвий возвращался домой, прислушиваясь к спорам плебеев.
— Он нарушил древний закон, — говорил пожилой каменотёс, обращаясь к плотнику, шагавшему рядом с ним. — Сместить народного трибуна! Этого ещё не бывало в Риме!
— Гракх поступил правильно, — возразил плотник, — иначе не видать бы нам земли!
— Но это оскорбление богов, охраняющих республику и её законы, — вмешался крепкий старик с белыми взлохмаченными волосами, потрясая палкой. — Гракх положил начало борьбе народных трибунов между собой.
— Что вы там болтаете? — послышался резкий голос, и Мульвий увидел отца, подходившего к спорщикам. — Нам нужна земля, и мы получим её. А если вас пугает гнев богов и ярость оптиматов, то откажитесь от земли!
— Но ты пойми, друг, — не унимался каменотёс, — что Гракх превысил свою власть.
— Врёшь, не превысил! — грубо отрезал Тит, — Он честно выполнил волю плебеев. Теперь мы вернёмся в родные деревни, будем пахать, сеять, работать в виноградниках и маслинниках. Тебе этого мало?