Сильнее страха
Шрифт:
Изнутри дом был чистеньким и уютным. Светлые занавески с оборочками, совершенно белая скатерть на столе под окном, полки с посудой и книгами, камин и кресло-качалка подле него. На стене висели старые часы ручной работы: резной деревянный домик, с клумбой и искусно вырезанным цветком с закрытыми лепестками, и циферблатом над ним, неторопливый ход которых, казалось, успокаивал слишком быстрый жизненный ритм, поддерживая внутри дома покой и умиротворенность.
Эмм заметил, как внимательно Рене рассмотрела часы.
— Они старые, а ходят. Но вот механизм с бабочкой, вылетающей из цветка, к сожалению сломан. И все же я ими дорожу,
— Да…
Видя, как она вся подобралась и замкнулась, Эмм повернулся к Тоно.
— Ну что ж, садитесь к столу, я заварю чай.
— Не откажемся. Особенно, если ты угостишь нас тем вареньем, что баловал меня в прошлый раз!
Эмм улыбнулся:
— Не забыл? Азенграсовое варенье. Из лепестков и стеблей азенграса. Это весенний цветок, Рене. С виду он неказистый, серый, зато зацветает один из первых, и имеет чудный аромат и дивный по вкусу маслянистый стебель. Я собираю только перезрелые листья и цветы, мешающие дальнейшему цветению, не нарушая корневую систему, и не губя само растение, поэтому цветы отдают мне самое лучшее. Варенье у меня еще есть, но сегодня я хотел бы угостить вас еще более изысканным кушаньем. Из онерикса!.. Это тоже растение, сочные листья желтого цвета. Такой нежный запах и вкус!.. Увидите.
Он достал из старого деревянного шкафчика тщательно закупоренную маленькую баночку, аккуратно выложил часть желтой густой массы в вазочку, снял с огня чугунный чайник, заварил сухую траву с приятным запахом, потом закрыл чайник теплым колпачком, и пока он настаивался, налил им воду в скромные, тонкого фарфора чашечки. Все это он проделал очень ловко, что казалось странным для такого крупного мужчины с большими сильными руками.
Когда все было готово, он сел пить чай вместе с ними. Тоно сразу заговорил об общих знакомых, о походах и приключениях, в которых принимали участие оба они в прошлом. Эмм слушал его, кивая головой, с мягкой улыбкой разделяя с ним воспоминания, но Рене отлично видела, что делал он это более ради Тоно, нежели ради самих воспоминаний, которые, очевидно, давно утратили для него свою привлекательность. Рене, предоставленная своим мыслям, смотрела в открытое окно. Оттуда выглядывали любопытные головки высоких цветов, чувствовался легкий непоседливый ветер, приносящий ароматы из разных уголков сада, жужжали насекомые, дальше, в лесу, пели птицы. Рене думала, что, если бы не дивный ход, часы бы только мешали, поскольку время здесь наверняка подчиняется каким-то своим законам. Вот и сейчас, спроси ее, и она не смогла бы сказать, сколько времени они здесь находятся: может минуты, а может несколько часов, но, пожалуй, это не имело значение. Главное, ее оставили в покое, и значит, это было хорошее время.
И тут Тоно взглянул в сторону часов, и воскликнул:
— О, боже, Эмм! Я совершенно забыл… Мы ведь привезли тебе подарок — часы!..
— Неужели? С таким же приятным ходом? Спасибо, друг мой…
— Не за что. Вот они…
Он достал коробку, которую принес и… с озабоченным лицом достал оттуда часть мотора.
— Господи, да что же это?…О, понял!.. Прости Эмм, я перепутал коробки! Вот ведь ерунда!..
Это, конечно, было неправдой, он оставил часы нарочно, и догадаться об этом было не сложно. Предвосхищая его предложение сбежать, Рене встала:
— Я схожу за ними на «Лего», а вы побеседуйте пока. Не беспокойтесь, дорогу я запомнила.
Тоно, не моргнув глазом, отозвался:
— Отлично! Рене, будь так добра!..Но, черт!.. Ты же не знаешь, где они у меня храняться!.. это особый старинный механизм и я боялся повредить его в дороге, поэтому положил… как бы объяснить?.. Нет, еще будешь искать и сломаешь, а механизму, все-таки более ста лет! Придется идти мне самому.
— Хорошо, я с тобой. Помогу нести…
— Милая, я бы рад, но кто же поможет Эмму убрать со стола? Ты же знаешь, я терпеть не могу мыть посуду… А ему это тоже не желательно… артрит — пренеприятная вещь, верно, Эмм?
Эмм взглянул на Тоно и промолвил:
— От помощи я никогда не отказываюсь.
— Тоно… — сказала она, беспомощно протянув к нему руку.
— Я быстро. И не бойся, — Тоно наклонился к ней ближе, — Я вернусь за тобой, даю слово. Через полчаса!
— Тоно…
— Пока!
Коварный Тоно, зная, как Рене отреагирует, резко наклонился, якобы чтобы ее поцеловать, а когда она невольно отпрянула, стремительно исчез за дверью. Эмм неторопливо встал, и молча принялся убирать со стола.
— Извините, мне придется избавиться от остатков и помыть посуду прямо сейчас — мои растения очень чувствительны к запахам. Если сразу все не убрать, завтра все пространство вокруг дома будет покрыто мертвыми цветами… Нужно только опустить все в серебряную воду и насухо вытереть. Вы поможете мне?
Рене хотела мыть посуду, но Эмм попросил ее вытирать чашки полотенцем, а мытьем занялся сам. Он рассказывал ей что-то о растениях из его сада, но Рене не слушала, она с тоской ожидала, когда он начнет задавать вопросы. Эмм, отлично понимая ее настроение, не спешил, стараясь заинтересовать разговором. Однако, время шло, а Рене оставалась напряжена.
— Вы любите цветы?
— Не думаю. Боюсь, нет.
— Разве их красота не затрагивает Вас?
— Они красивы, конечно. Но красота — это только оболочка. Внутри я их не вижу.
— Да, вы правы, так чаще всего и бывает, только внешняя оболочка красива… Но цветы как раз и состоят из внешности.
— Тогда они единственное живое совершенство.
Эмм кинул на нее мягкий взгляд. Его лицо было испещрено мелкими морщинами до такой степени, что все черты, кроме глаз, словно стерлись от времени, а вот глаза, голубые, и по-детски ясные, светились.
— А как вы относитесь к другим растениям?
— Не знаю… Деревья… мне нравились деревья… раньше.
— О, я тоже люблю деревья, но здесь в моей любви больше нуждаются цветы. Уж за одно это их нельзя не любить, согласитесь. Если тебе есть что дать, то сердце всегда само находит того, кто в этом больше нуждается, и начинает любить. Возможно, это и есть самый главный закон счастья, не правда ли?… Одаривать того, кто в этом действительно нуждается… Вы молчите, а я все болтаю. Должно быть, я вам порядком наскучил?
— Нет.
— Мне показалось, когда вы пили чай… Как давно, вы перестали ощущать вкус?
— Давно. Несколько лет, — отвечала она неохотно.
По спине пробежал холодок — началось.
— Тоно сказал, что вы недавно поженились…Годовщина уже была?
— Нет.
Эмм неожиданно повернулся к ней и особо внимательно, пристально заглянул в глаза.
— Что вас так мучает?.. Чего вы боитесь?
— Ничего.
Рене подняла плечи и спряталась от его взгляда. Но не успела.