Сильнейшие
Шрифт:
— Я не стану давать тебе советов — все, что мог, уже дал. Ты хорошо подготовлен, а кое-что у тебя прирожденное. Но для твоего противника это далеко не первый бой, он знает, как его надо вести. Не увлекайся. И постарайся закончить все в первом круге.
Заметив, что младший не слушает, а глаз не сводит с освещенного солнцем песка, отступил в сторону:
— Иди.
Песок похрустывал под ногами, живой и упругий. В круг вышел, не испытывая ничего, кроме радости. Такой же радости, как во время охоты, когда чувствовал — один прыжок, и жертва будет его.
— Не
— Ему ничего не грозит. Если перекинется — удержат.
Мальчишка обернулся и помахал рукой родственникам.
Поначалу зрители были удивлены — Наста, известный решительностью своей, уходил, то отступая, то перекатами, будто испытывал страх. Конечно, противник достался нелегкий, но все-таки неопытный и юный — вряд ли мог напугать настолько.
— Что это с ним? — недоуменно спросил Нъенна, глаз не сводя с Насты.
— Это же… — тихое злое шипение, которое сделало бы честь оборотню, раздалось рядом.
— Что такое? — встревожился троюродный брат.
— Глянь… Он водит мальчишку, не подпуская к себе, а тот все больше отвлекается на постороннее… вообще забыл, где находится. Что Наста за запах взял, хотелось бы мне знать? Отродье…
— Но не молчать же! — встревожился Нъенна.
— Да нет нарушений, нет! — сверкнул глазами внук Ахатты. — Ах, Бездна… — сжал руку. — Осталось всего ничего! Круг скоро закончат!
— Смотри!
Люди заволновались, зашумели.
Кайе остановился, прижал ладонь к переносице. Противник использовал этот момент — ударил; но оборотень в самый последний момент отклонился, и потряс головой, будто не от удара ушел, а от мухи. Огляделся по сторонам, кажется, наконец вспомнив о поединке.
Наста мелькнул перед глазами потерявшего цель противника, очутился за спиной и прыгнул — был не многим тяжелее, не многим выше, но прыжок получился удачным: руки сомкнулись на горле юноши, и Наста опрокинул того навзничь.
— Всё, — сказал Къятта.
Нъенна только открыл рот, но не успел ничего ответить: Кайе сжал запястья противника, враз отцепил руки от собственного горла и легко, будто мышонка, перекинул человека через голову на песок. Хрустнули кости, человек закричал: одна рука его неестественно торчала в сторону, едва не оторванная в локтевом суставе.
Кайе поднялся, отряхнул песчинки с тела и со штанов и замер: чисто по-кошачьи напряженно то ли вслушивался во что-то, то ли пытался уловить запах. Победы своей он, кажется, не заметил. Растерянно побрел прямо, не обращая внимание на выигранных. Почти натолкнувшись на людей, исполнявших роль ограды, развернулся и двинулся по окружности, видимо, не соображая.
— Что с ним? — встревожился Нъенна.
— Все то же. Трава, я полагаю. — Недобрый прищур Къятты ничего хорошего Кауки не обещал.
— Ладно, и без того пострадал. Они не равны все же… — вступился родственник.
— Не равны… опытный боец и мальчишка, — добавил: — Иди возьми женщин, а я заберу этого… хомяка.
Нъенна остановил его:
— Ты сказал — всё?
— Я же не мальчика имел в виду.
Къятта двинулся за братом, но остановился и сказал с легкой улыбкой, и можно было видеть, как он на самом деле доволен:
— Тому идиоту надо было и дальше избегать физического контакта. Во втором круге, с ножами мальчишка мог и не выстоять. Нет же… решил закончить красиво.
Чтобы привести в чувство брата, старший не стал изобретать изысканных средств. Просто окунул того несколько раз головой в ледяную воду. Расхохотался, видя ошалелое лицо победителя.
— Ты жив? — спросил, не скрывая гордости за младшего.
— Ты решил меня утопить? — отозвался Кайе, отряхиваясь по-звериному; во все стороны полетели брызги. — Бездна, мне давно не было так хорошо.
Къятта повернулся и, все еще улыбаясь, пошел прочь.
— Девчонку я отослал к тебе, — крикнул напоследок.
Кайе проводил его взглядом, еще раз встряхнул головой. Зачерпнул воды, выпил — холодная. Не стал тратить время на обходные тропинки — срезал прямо через изгородь, как всегда, и в комнату вошел через окно, прихватив по пути спелый плод.
Услышал испуганный вскрик.
Уселся на пол. Вгрызся в сочный бок тамаль, рассматривая «приобретение» Рода. Девчонка и впрямь оказалась хорошенькой — сейчас вдоволь вблизи нагляделся. Стройная и крепкая. Брови тонкие изогнуты крылышками ткачика, скулы высокие, губы темные, нежные, сложены так, будто о чем-то просить собралась. Вроде все по отдельности обыкновенно, а вместе очень даже, так и тянет коснуться… Вдвойне приятно… в победе не сомневался, но выходить в круг за крокодила как-то смешно. А что Кауки приглянулась, так им все равно, мог оказаться и крокодил.
Девчонка стояла, дрожа. А ведь знала, что, попросив другой Род о защите, придется платить не только мастерством — слишком красива.
— Что, наши мужчины лучше? — спросил резко.
Она вздрогнула и не ответила.
— Не молчи!
— Наста Кауки мог делать все, что угодно… и не только силой — у меня мать… А он и ей хотел сделать больно, сердцу.
— А почему побежала к нашему Роду?
— Я знала, что в круг выйдет твой брат или Нъенна, может быть, — девушка подняла глаза, светло-карие, прозрачные из-за слез. — Они сильнее… Это верная победа.
— А Ийа?
— Мог выйти не он… да и своих вышивальщиц у них много.
— Меня ты не ждала.
— Нет… — всхлипнула и нелепо зажала рот ладонью, боясь, что вырвется еще хоть звук.
Выбросив косточку тамаль в окно, сказал с усмешкой:
— Хлау покажет вам дом. Позже…
— А… я… — она низко опустила голову.
— Ты?
Встал. Отбросил со лба волосы. Она сжалась: боится насилия, грубости. Дурочка… когда можешь многое, мелочи не нужны. Ну, разве иногда…
Не сейчас. Сейчас ему хотелось перекинуться и в зверином обличье просто развалиться на мохнатой шкуре. Смешно — шкура у энихи своя…