Сильнейшие
Шрифт:
Та глянула удивленно и кивнула:
— Живи.
Два года прошло, прежде чем осознала — отнюдь не красавица Имма Инау. Но отныне красивые вызывали у Илхи только презрение.
— Как ты сюда попала? — спросил юноша, сходя с каменного бортика.
— А тебе-то что, жаль?
Он взглянул на плетеную корзиночку с орехами на ее коленях, на упрямо выдвинутый вперед подбородок. Выбросил руку вперед:
— Здесь могут есть только птицы, — точным движением сопровождая слова.
Илха с
— Ладно… Я попросила Имму-дани показать мне город сверху. Она и привела.
— Ладно! — передразнил ее. — А где она сама?
— Она кого-то сверху увидела, убежала. Жди, говорит.
— И давно ждешь?
Девчонка, прищурясь, взглянула на солнце:
— Час-то будет. — И рассердилась: — Тебе-то чего?
— Идем, — кивнул в сторону лестницы.
— Я дождусь Имму.
— Вот дура! Собрались дуры под одной крышей! А если она не придет?
— Придет.
— Кто станет с тобой возиться, если увидит здесь? Станешь пищей для воронов, и все!
— Я подожду! — она сверкнула глазами и уставилась в другую сторону.
— Слушай. — Голос был вовсе уже не беспечный. — Либо со мной идешь — тащить я тебя не намерен, либо ныряешь вниз прямо отсюда! — недвусмысленный знак рукой, и девчонке становится не по себе: это не угроза.
А он говорит сквозь зубы:
— Хранительница — не место для идиоток!
Илха, еще не встав толком, чуть не на четвереньках отбежала к лестнице. По ступенькам помчалась, рискуя сломать себе шею, лишь бы не ощущать его присутствие за спиной. Выбежав наконец наружу, крикнула разгневанно:
— Сам ты… глупая кошка! — и стрелой полетела к дому.
Рассмеялся, глядя ей вслед, погладил стену Хранительницы, прислушался: нет, душа Асталы не успокоилась… не девчонка виной. Впрочем, и сам не верил в такую нелепость. Башня чего-то ждет… и говорит ему. Опустив глаза, пытался понять — но не понимал.
Золотистая полотняная юбка остановилась подле него. Маленькие ноги в позолоченных плетеных сандалиях… помотав головой, вскинул глаза, невольно нахмурившись.
— Ты не встречал Илху? — Имма глядела растерянно. — Куда она подевалась?
— А ты забыла уже? — фыркнул, вспомнив, как удирала девчонка.
— Что? — еще больше растерялась молодая женщина.
— Дома ищи…
Паук на ее плече зашевелил лапками, подчиняясь движению солнечного луча.
— Эй! — окликнул уже почти ушедшую Имму. — Ты ничего не слышишь?
— Я много что слышу. — Женщина вопросительно смотрела на него, но он устыдился — спрашивать совета у этой полоумной. Она ведь если и слышит — неправильно истолкует. И потом, неужто Хранительница скажет кому-то, кроме него?!
Вбегая в дом, едва не сбил с ног Улиши — ощутил исходящую от нее волну притягательного аромата. Сразу вспомнился нагретый солнцем лес…
Та остановилась рядом, потерлась щекой о плечо, мурлыкнула. Нахмурился, отодвигаясь — но она вновь прильнула. Вблизи кожа ее пахла лимонником и медом. Подумалось — наверное, и на вкус такая же, сладкая.
— Я-то тебе зачем?
— Ты мне нравишься…
Позабывшись, привлек ее к себе, губами пытаясь выпить весь мед ее губ — но оттолкнул, вспомнив, кому она принадлежит. Выдохнул:
— Самка ихи!
— Для тебя это не плохо, — засмеялась Улиши.
— Уйди.
— Ты же не маленький мальчик. Будешь думать обо мне… ночами… если еще не думаешь!
— Ты не одна в Астале.
— Одна из немногих, кто хочет быть с тобой по доброй воле! — рассмеявшись, она игриво качнула подолом юбки и убежала, словно танцуя.
Звон нашитых на подол колокольчиков сопровождал ее, стихая по мере того, как она удалялась.
Близнецам не мешали видеться — и они черпали поддержку друг в друге, случайным образом меняясь ролями. Если девушка начинала обвинять во всем родственников, Айтли старался ее успокоить, если наоборот — Этле заботилась о брате.
— Ну что я могу сказать тебе, сестренка, — юноша гладил голубя, довольно ворковавшего на подоконнике. — Крылатая почта… Хотел бы я крылья для нас обоих. Оба наши голубя вернулись с приветом от родни… но мне было грустно читать эти записки.
— Скучаешь по дому?
— Нет, что ты… Они ласковы, но холодность между строк. А может, я просто завидую… ведь вся наша родня сейчас в безопасности… может быть, Ила гуляет с Илику по площади Кемишаль. Если все они забыли нас… этого не понять по письмам, — он резко встал, посадил голубя в клетку.
— Сегодня у тебя плохое настроение, а вчера ты старался меня развеселить, — хмыкнула девушка.
— Гроза придет скоро… нехороший месяц. У нас легче, никогда не бывает столько дождей. И медленно… как же медленно всё…
— Хорошо, что спокойно. Мне уже начинает казаться, что мы зря… ах… — почти беззвучно вздохнула на полуслове. Айтли развернулся мгновенно, прищурился, готовый кинуться на защиту сестры.
Тот, кого испугалась Этле — высокий, с резким лицом и янтарными глазами хищной птицы — стоял на пороге; совершенно бесшумно возник. Осмотрел помещение, лениво, явно не рассчитывая найти ничего неожиданного. На девушку на сей раз внимания не обратил вовсе.
Она облегченно вздохнула, когда полог замер, скрыв ушедшего гостя.
— Вот видишь, глупышка, ничего не произошло, — улыбнулся ей Айтли.
— Ты ничего не знаешь, — упрямо заявила северянка.
— Что же я должен знать? — встревожился Айтли.
— Это же был тот… с площади, и здесь я его видела раньше.
— Ну же, — невольно юноша улыбнулся. — Дурочка, — произнес как можно ласковей. — За две недели с хвостиком он всего лишь два раза зашел, и даже не сказал ничего. Естественно, они следят за нами.