Сильнейшие
Шрифт:
Мой взгляд замирает при виде этого. При воспоминании о Пэй.
– Разве прогулка сквозь стену не является достаточным доказательством?
– вежливо спрашивает он, наконец-то переводя взгляд на меня.
Сомневаюсь, что в ближайшее время он улыбнется мне. Или скажет доброе слово, раз уж на то пошло. Но это не значит, что я не могу попытаться их заслужить.
– Прости, эм, я просто никогда раньше не встречала других Фэйзеров, - улыбаюсь, несмотря на каменное выражение его лица.
– Понятно, что есть другие. Я не настолько
– Как бы мне ни было интересно, куда ты, черт возьми, направлялась, нам нужно начать заниматься делом, - он торжественно кивает, как мне кажется, с притворным сочувствием.
– Позволю задать тебе еще один вопрос, прежде чем мы приступим.
Растерянно моргаю.
– Прости?
Он приподнимает брови.
– Уверена, что это именно тот вопрос, который ты хочешь задать?
– Ч-что? О каком деле ты говоришь?
– бормочу я.
– Что происходит?
– Хорошо, это два вопроса. Так что выбирай, какой тебе больше нравится.
Мы смотрим друг на друга. Могу лишь представить, что бы сейчас сделала Пэйдин. Она бы точно схватилась за кинжал. Но я сторонница менее жестокого подхода, и, возможно, кинжал мне не понадобится.
Делаю глубокий вдох, прежде чем растянуть губы в улыбке.
– Хорошо, - ласково говорю.
– Не мог бы ты просунуть руку сквозь стену? Мне просто всегда хотелось увидеть, как это делает кто-то другой.
Он поднимает руку, проводя ею по лицу.
– Честно говоря, мне даже не стоит удивляться.
Жду, пока он подойдет к кирпичу и протянет руку.
– Ой, подожди, - невинно хихикаю, пока он медленно поворачивается ко мне.
– Не эта стена. Нет, я хочу, чтобы ты использовал ту.
Указываю на стену напротив, вызывая саркастическую ухмылку незнакомца, которого, вряд ли захочу увидеть снова. Когда он подходит к выбранной мною стене, то приподнимает брови.
– А что насчет рук? Может, надо той, на которую ты чихнула?
– Нет! Это было бы глупо!
– я смеюсь.
Его левая рука проходит сквозь стену.
– Если подумать, ты же правша.
Он поворачивается, едва сдерживая свое раздражение.
– Есть еще какие-нибудь просьбы? Может, просунуть голову? Ногу?
Качаю головой, улыбаясь слишком широко.
– Нет!
Он поворачивается к стене. Пока он ждет, отсчитываю несколько ударов сердца. Бросив взгляд через плечо, он наконец просовывает руку сквозь стену. Наблюдаю, как она исчезает, улыбаясь знакомому чувству. Приятно найти кого-то с такой же силой в венах, каким бы грубым он ни казался.
Высвободив руку из стены, он бросает на меня усталый взгляд.
– Довольна?
Я скрещиваю руки на груди, пытаясь казаться устрашающей.
– А если нет?
– Боюсь, жизнь полна разочарований, - он возвращается ко мне, его низкий голос звучит скучающе.
– А теперь пора рассказать, почему я спас твою задницу.
Я припечатываю его вопросительным взглядом.
– Да, мне тоже интересно. Потому что у меня такое впечатление, что ты сделал это не по доброте душевной.
– Точно нет, - он скрещивает грязные руки на груди.
– Кстати, почему, Чума тебя подери, ты не зашла в здание и не спряталась от Гвардейца?
С резким желание защититься, поднимаю подбородок.
– Ну, я… никогда не знаешь, что ожидает с другой стороны стены.
Отвлекаюсь на тусклое окружение, разглядывая все, как в первый раз. Мы стоим в полуразрушенном здании, покинутом всеми, кроме, вероятно, существ, которые по нему ползают.
Он смотрит на меня несколько напряженных секунд, прежде чем сказать:
– Странно.
Чувствую, как его взгляд скользит по моему телу, и предпочитаю не знать, что именно он видит. Возможно, пот, покрывающий мой лоб, или, еще лучше - копну спутанных волос, выпадающих из и без того неряшливого пучка. Я смущенно провожу липкой ладонью по брюкам, стараясь избавиться от остатков меда.
Когда он наконец отводит взгляд, его тон внезапно становится серьезным.
– Итак, я… мне нужна твоя помощь.
Он почти закатывает глаза при виде моей расплывающейся улыбки.
– Прости, можешь повторить?
– ласково спрашиваю я, прижимая ладонь к уху. На его лице снова проявляется притворное сочувствие.
– И не думай. У тебя закончились вопросы, сладкая, - он глубоко вдыхает, начиная бесцельно расхаживать.
– Ты ведь швея, да?
– Как ты узнал, что я… - замолкаю, и, кажется, в ту же секунду мое сердце тоже замирает. Моргаю, рассматривая его, и эти черты внезапно становятся очень знакомыми. Мой выдох заставляет его в удивлении прижать руку к сердцу.
– Ты! Я знаю тебя!
Он виновато отводит глаза, многозначительно избегая моего взгляда.
– Мне показалось, что ты выглядишь знакомо, - выпаливаю я, после чего обвиняюще тыкаю пальцем ему в грудь.
– Это ты накричал на меня на улице!
Он нервно пожимает плечами, перебирая рукой взлохмаченные волосы.
– Предпочел бы назвать это конструктивной критикой, но вижу, что…
– Ты раскритиковал мою любимую рубашку!
– И я не отказываюсь от своих слов. Кажется, она была…
– Синей, - заканчиваю я сквозь зубы.
– Да, я помню.
Он выглядит так, будто хочет рассмеяться.
– Ты уже продала ее?
Не могу смотреть на него и ворчу:
– Нет, клиент с тобой согласился.
Он прикрывает глаза, ведя какую-то внутреннюю борьбу, и выдыхает.
– Мне жаль, но, судя по всему, у него был хороший вкус.
Мои зубы скрипят, я ощущаю горечь разочарования. Этот мужчина невыносим. Никогда не встречала кого-то настолько холодного и высокомерного. У него великолепная способность раздражать даже меня. Это впечатляет.