Симбионты
Шрифт:
Все-таки не хватило «девятке» резервов, о которых так уверенно говорил Рыбников еще в начале сентября. На пределе работала девятая серия, задуманная изначально как легкий бот-диагност.
А ей надо отпахать в организме полгода, обещал ведь.
Особая партия справится с задачей за счет численности, первым делом она стремительно размножится, а дальше возьмет толпой и натиском. Но это хорошо на один раз, на два, и для специальных операций. И совсем не годится для медицинского бота. Образно говоря, если заставить двадцать мопедов поехать, как один мотоцикл, они быстро развалятся, а мотоцикл уедет
Сейчас главное, что волновало Рыбникова – до каких размеров особая партия «разгонит» свой рой в организме мальчика. Десятки килограммов мяса, километры сосудов, поди такую махину обыщи, да найди в ней микроскопического противника. А чем больше рой, тем чаще глюки! Засбоит, допустим, связь, тогда партия раздробится на несколько маленьких, и каждая маленькая поведет себя, как отдельный рой… Примется расти… Не позавидуешь мальчику… Они с Зарецким успешно прогнали особую партию на мышах, никаких странностей не заметили. Но все равно боязно. Это вам не смирные диагносты или доставщики. Это, как верно сказал директор, «банда голодных репликаторов». Да еще с задачей на поиск и захват врага!
Таймер в прошивке особой партии Рыбников выставил на месяц. Тридцать дней, и боты уснут. Если, конечно, им не придется выйти из человека наружу. Медицинские боты не приспособлены к работе на открытом пространстве. В организме им комфортно, там легко перемещаться на большие расстояния, легко держать контакт между собой. А на свежем воздухе одни проблемы: энергозатраты подскакивают на порядок, очень трудно двигаться, связность роя быстро падает. Три-четыре часа, и «девятка» угаснет. И это, пожалуй, хорошо. Не успеет сильно нахулиганить, если что…
– Прости, – сказал вдруг Михаил.
Очень тихо и смиренно. А должен был, по идее, врезать кулаком по столу.
«Ну прямо идеальный политик Божьей милостью, – подумал Рыбников. – Поскорее бы ты отсюда свалил и оставил Нанотех мне. А я не подведу, не бойся. Я тут наконец-то в полную силу поработаю».
– Прощаю, – согласился он. – А за что?
– Погорячился. Налаял на тебя не по делу. И правда, сам хорош. Мог бы своей головой подумать… Значит, давай все-таки по порядку. Я предлагаю чисто для страховки ограничить вакцинацию. Никаких ботов не грузим человеку, у которого есть постоянный имплант размером… размером…
– Мельче гвоздя в голове, – подсказал Зарецкий.
– Мельче хирургической спицы.
Рыбников равнодушно пожал плечами.
– Я уже сказал: они не успеют причинить вред. А главное, у «девятой плюс» просто нет таких масштабных задач, ради которых она примется разбирать электроды и искусственные сердечные клапаны! Зачем? У нее рабочий объем роя три кубика! Ну и будет она его держать, а что такое три куба, распыленные по человеческой тушке в восемьдесят кило? Это – тьфу. Так что за гвозди в головах можете быть спокойны. Никто их не понадкусывает даже за полгода. Кстати, полгода я все еще не могу гарантировать, но месяца четыре – наверное… «Девятая плюс» реплицирует в основном за свой счет. Каждый распавшийся бот пойдет на запчасти.
– В основном, – повторил Михаил.
– Ну, что-то подхватит на стороне… Не критично.
Теперь уже Михаил забарабанил пальцами по столу.
…Вертолетик на стене просунул нос в дырочку, подобрался вплотную к объективу камеры, выдвинул скальпель и поскреб им линзу. Решил, что это неразумно, ухватил объектив манипуляторами и дернул на себя. Замер на секунду, будто призадумался – запросил помощь роя, вдруг решение проблемы уже известно… И повернул объектив против часовой стрелки. Повернул еще.
«Да чтоб тебя! – заорал наблюдатель на другом конце канала. – Да что вам, гады, медом тут намазано?! Ворюги! Третий объектив за месяц!!!»
«Какая хорошая вещь!» – думал вертолетик.
Вывинтил объектив и бодро ускакал с ним вверх по стене.
Нырнул в щель вентиляционной решетки и был таков…
– Решение принято, – Михаил снова выбил по столу дробь, укоризненно глянул на Рыбникова и сцепил руки вместе. – На первый раз прошивку не менять, вакцинацию ограничить. Подстрахуемся. Все, это не обсуждается. Ничего страшного, я думаю. Возвращаясь к нашим мальчикам… Примем по умолчанию, что «пятерка» в парне есть. Каковы шансы?..
– По тесту на мышах – близко к ста процентам, – сказал Зарецкий.
– Пятьдесят на пятьдесят, – сказал Рыбников. На Зарецкого он старался не смотреть.
– Чего так пессимистично? – удивился Михаил.
– Мы мало знаем о пятой серии. Даже размер бота не представляем. А вдруг это страшный зверюга, который «девятку» съест на завтрак и еще попросит?
– Толпой задавят, – пообещал Зарецкий.
– Не уверен, – сказал Рыбников. – Толпа на толпу… Как бы парень не загнулся.
– Мыши-то живехоньки.
– Естественно. Там была особая «девятка» против обычной. Можно прогнать тот же тест на человеке, ничего ему не сделается. А в парне сидит… Если сидит, конечно… Это должно быть что-то особенное. И как оно будет реагировать, поди угадай.
– Вот же старик наворочал! – Михаил оглянулся на портрет Деда. – Нам бы их в руки лет пять назад…
– Форма у них ненормальная, – сказал Зарецкий. – Я зашел как бы по своим делам к Семенову, поглядел на ту стрекозу. Это идет вразрез со всеми принципами микромеханики. Во-первых, они не гладкие. Их легко заметят бактериофаги, примут за вирусы и постоянно будут атаковать. По идее, у парня должна быть температура все время…
– С какой стати? – перебил его Михаил. – Ты сам сказал: они симбионты. Они ему не чужие.
– Честно, я не понимаю. Старик был гений.
– Они могут упаковываться в гладкие кластеры, – Рыбников сложил две руки в один кулак. – Их тогда никакой бактериофаг не заметит. Слепятся вместе несколько штук, чпок – готово. Лапы поджать, манипуляторы втянуть…
– Это ты знаешь или предположил?
– Я бы так сделал, – сказал Рыбников, по-прежнему не глядя на Зарецкого.
– Ладно, главное, чтобы они не слепились в один здоровый вертолет. А то выскочат из клиента и улетят, лови их потом…