Синдер
Шрифт:
Несколько женщин расхаживали взад-вперёд. Некоторые сидели тихо и стоически. Некоторые лениво болтали с друзьями. Некоторые, очевидно, подводили итоги своего соревнования. Я заметил своих двоюродных сестёр в противоположном конце комнаты. Пенелопа сидела, нервно кусая палец. Джессалин стояла у зеркала, поправляя прическу. Ни одна из них не заметила меня.
Следующим был назван номер Джессалин, но она быстро выхватила у Пенелопы бирку и сунула свою в руку сестре.
— Ты иди первой, — сказала она. — Тогда тебе больше не придётся
Я знал, что на самом деле она не по этой причине хотела, чтобы Пенни пошла первой. Джесс хотела превзойти свою сестру. И всё же Пенни не стала спорить. Она вошла в бальный зал, как преступница, идущая на суд. Всего через несколько минут выкрикнули номер Джессалин. Как только они ушли, я ощутимо расслабился.
За мной вошли ещё женщины. Многие уходили, когда называли их номера. Секунды шли, и я начал беспокоиться, что мне придётся уйти до того, как придёт моя очередь. Но наконец, за двадцать минут до того, как часы должны были пробить двенадцать, я обнаружил, что вхожу в дверь бального зала.
Бальный зал был большим, освещённым, должно быть, сотнями свечей. Группа музыкантов сидела в углу, в данный момент молча. Напротив меня была ещё одна дверь. Моя предшественница как раз исчезала за ней, должно быть, в гостиной. Принц стоял у буфетного стола и пил шампанское из бокала. Он стоял ко мне спиной.
— Кс… — я оборвал себя, поняв, что собирался произнести его имя. Я быстро исправился и вместо этого сказал: «Ваше высочество?».
Он не повернулся ко мне лицом.
— Я займусь с тобой через минуту.
Я медленно приблизился, двигаясь так тихо, как только мог в своих нелепых туфлях. Мне не хотелось его беспокоить, но и стоять в другом конце комнаты тоже не хотелось.
Подойдя ближе к буфету, я увидел, что он завален закусками и напитками. Казалось, к ним почти не прикасались.
— Сегодня вечером никто не голоден?
Он вздохнул и повернулся, чтобы настороженно посмотреть на меня.
— Мой отец обещал каждой девушке танец, а не ужин.
Меня забавляло, что он выполняет требования своего отца и всё же не делает ни шагу дальше.
— Я понимаю.
Он указал через плечо на дверь, через которую ушла последняя женщина.
— Там, насколько я слышал, устроен настоящий пир, так что дамы не голодают, ожидая моего решения.
Я представил себе ещё одну комнату, полную женщин, очень похожую на ту, которую я только что покинул. Некоторые будут нервничать, некоторые полны надежды, некоторые полны негодования. Некоторые, несомненно, пьют четвёртый или пятый бокал шампанского.
— Это звучит замечательно.
Он, казалось, не заметил намёка на сарказм в моём голосе. Он оглядел меня с ног до головы с нескрываемым любопытством.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Благодарю, сир. Вы выглядите… — мои слова затихли, когда я попытался решить, как закончить предложение. Каждый раз, когда я видел его, он был одет небрежно,
Я всё ещё не закончил предложение, и он поднял брови, глядя на меня.
— Очаровательно? — подсказал он. — Блистательно? Красиво?
Он не искал комплиментов. Его тон был дразнящим, и я знал, что ему, вероятно, говорили все эти вещи этим вечером несколько раз.
— Неудобно, — сказал я.
Он рассмеялся. Звук был коротким, но громким и искренним.
— На самом деле, — сказал он, — я вновь испытываю сочувствие к вам, женщинам, и вашим корсетам.
— Ты даже не представляешь, — пробормотал я себе под нос, сопротивляясь желанию потянуть шнурок, что стягивал мою грудную клетку.
— Прошу прощения?
Я решил, что лучше не повторяться. Вместо этого указал на бокал шампанского в его руке.
— Вы собираетесь предложить мне выпить?
Он улыбнулся.
— Нет, я этого не сделаю. А вы намерены сделать реверанс, как подобает настоящей леди?
Конечно, я должен был сделать его, как только он повернулся ко мне лицом, но я об этом не вспомнил. Хотя он дразнил, а не наказывал, так что я сказал: «Нет, я этого не сделаю».
Это снова заставило его рассмеяться. Он повернулся и налил ещё один бокал шампанского и протянул мне.
— Теперь довольна?
Я не мог не улыбнуться. Я присел в реверансе, принимая бокал, движение, которое было каким-то невероятно естественным для этого тела, которое я носил.
— Благодарю, сир, — моя рука дрожала, когда я поднёс бокал к губам.
Шампанское не было похоже ни на что, что я когда-либо пробовал: сладкое, яркое и игристое. Лучше всего, что когда-либо было у моей тёти в доме. На вкус оно было как утреннее солнце. Мне следовало бы лишь слегка отпить, но оно оказалось слишком вкусным, а у меня слишком мало времени. Я залпом выпил всё сразу, а когда опустил стакан, то обнаружил, что принц смотрит на меня с явным весельем.
— Ещё?
Я почувствовал, что краснею. Я не часто пил. Представил, как алкоголь течёт по моей крови, делая меня безрассудным и сумасшедшим, и поставил пустой стакан на стол.
— Я уверена, что пить второй бокал было бы неразумным.
Он протянул мне руку.
— Тогда, полагаю, пришло время пригласить тебя на танец.
Стоять там и разговаривать с ним было легко, но протянуть руку в ответ потребовало от меня каждой унции силы воли. Это было похоже на то, после чего я никогда не стану прежним. Его пальцы оказались тёплыми. Он притянул меня к себе, и в этот момент музыканты в углу заиграли.