Синдер
Шрифт:
Я крепко сжал в руках поводья своей лошади и наклонил голову, чтобы они не могли видеть выражение моего лица. Я ненавидел оказываться между ними не потому, что не знал, какое направление я предпочитаю, а потому, что знал — чем больше Ксавье будет давить, тем более несчастным Джесс постарается меня сделать.
Принц вздохнул.
— Хорошо, — смягчился он. — Увидимся через несколько часов.
Он повернулся, не сказав больше ни слова, и покинул нас. Милтон бежал впереди с торжествующим лаем, двое
Я остался наедине с Джесс и десятью незнакомыми мужчинами.
Когда принц скрылся из виду, Джессалин в одно мгновение прекратила своё представление. Она повернулась ко мне с яростью в глазах.
— Садись в карету, Синдер. Пришло время нам с тобой поговорить.
Карета была ужасной. Джессалин задёрнула шторы на единственном маленьком окне, отчего внутри стало темно и душно. Я сел напротив неё. Пространство было слишком маленьким. Я чувствовал, как гнев и негодование исходят от неё, наполняя карету, заставляя её тяжело дышать. Мне хотелось отодвинуться назад и увеличить расстояние между нами. Я подумал о том, как неудобно, должно быть, было ехать Ксавье, который был на несколько дюймов выше меня. Неудивительно, что он решил проехаться верхом вторую половину дня.
Джессалин подождала, пока мы тронемся, прежде чем заговорить. Я знал, что она надеялась, что звук колёс, дороги и лошадей помешают гвардейцам подслушать.
— Откуда ты знаешь принца? — спросила она низким голосом.
— Я встретил его в лесу.
В её глазах мелькнуло недоверие.
— Что вы делали?
Я не знал, имела ли она в виду его или меня, поэтому ответил на оба варианта.
— Я собирался на реку порыбачить, а он играл с Милтоном.
— И что? Он просто решил поговорить с тобой?
— Он спросил, может ли он пойти со мной на рыбалку.
— Принц спросил слугу, может ли он отправиться на рыбалку?
— Да.
— Почему? Какую ложь ты ему наговорил?
— Я говорил ему только правду.
Она дала мне пощечину. За все годы, что я был частью семьи моей тети, она ни разу не ударила меня, и это застало меня совершенно врасплох.
— Не лги мне!
Я приложил руку к щеке, как будто мог удержать там жало её гнева, и наслаждался её ревностью. У меня не было никакого желания успокаивать её.
— Ты-то всё знаешь о лжи, верно?
Она замерла, только ноздри раздувались.
— Может, поговорим о туфле? — спросил я. — Мы оба знаем, что она не твоя.
— Ты мне угрожаешь?
Угрожаю ли я? Я и сам не был уверен. Но она не дала мне возможности ответить.
— Подумай вот о чём, Элдон, — она никогда не называла меня так раньше, и я знал, что сейчас она сделала это только для того, чтобы напомнить мне о фамильярности принца со мной. — Если ты скажешь ему, и он тебе поверит, что тогда произойдёт?
— Он
— Да. И меня отправят домой. И куда, по-твоему отправишься ты? — она улыбнулась мне — жестокой, злобной улыбкой, от которой кровь застыла в жилах. — Ты всё равно будешь работать на меня. И я обещаю тебе, Синдер, что проведу остаток своей жизни, превращая твою в сущий ад.
Это было правдой. Меня замутило, когда я это осознал, но она была права. Если только…
— Он может и не отослать меня.
Она рассмеялась, и если я думал, что её улыбка была жестокой, то смех был ещё хуже.
— Когда он узнает, что ты позволил этому столько продолжаться, думаешь, ты всё ещё будешь пользоваться его благосклонностью?
Это был хороший вопрос. А я буду? Или он станет винить меня за то, что я не сказал раньше?
— Ты действительно думаешь, что сможешь вечно дурачить его?
— Мне не нужно дурачить его вечно. Мы поженимся через восемь дней. После этого будет уже слишком поздно, — с самодовольным выражением лица она откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди. Она думала, что победила.
Конечно, так и было. Я ненавидел это, но она была права. Я опустил голову в знак поражения.
Она постучала в бок кареты, и та замедлила ход, остановившись.
— Вылезай из моей кареты, Синдер, — сказала она. — И в твоих интересах держать свои секреты при себе.
Остаток дня прошёл в унынии. Было обжигающе жарко. Нас донимали мухи. К тому времени, когда мы добрались до гостиницы, я был потным, вонючим и загорелым. Даже сцена с Джессалин побледнела, когда я думал о блаженстве домашней еды и ночи в мягкой постели.
Если на улице было жарко, я мог только представить, как душно было внутри кареты. Я был рад видеть, что даже Джессалин не смогла выйти невредимой. Её платье было влажным и мятым. Она была угрюмой и раздражительной. И пахла не лучше, чем я.
Ксавье встретил нас у двери. Он заказал ужин в отдельной комнате в задней части дома.
— Я принёс шампанское, — сказал он, наливая не два, а три бокала. — Идеально охлаждённое. Он протянул ей бокал. — Это освежит тебя.
— Спасибо, мой принц, — сказала Джессалин, потянувшись за стаканом.
Ксавье, поддразнивая, убрал его подальше от неё.
— Ты собираешься сделать реверанс, как подобает настоящей леди?
Джессалин немедленно покраснела до корней своих потных волос.
— Мои извинения, ваше высочество, — сказала она, преклонив колено. — Пожалуйста, простите мою оплошность.
В любое другое время удивление на лице Ксавье, возможно, заставило бы меня рассмеяться, но на этот раз это только напомнило мне, что сохранение секрета Джессалин в моих собственных интересах.