Синдром Далекого Острова
Шрифт:
К слову сказать, было еще несколько объединений, которые сложно было однозначно к чему-то отнести. Собственно их было, как минимум, два. Модель ООН (косплей заседаний Организации Объединенных Наций) и… О да, – Блумсбери Групп туманное литературно-поэтическое что-то, о котором мало кто имел четкое представление. Они редко были на слуху – я пару раз видел в университетской газете их стихи на английском и статьи на общественные и
У меня завибрировал телефон. Это было СМС сообщение, пришедшее с номера, который я видел впервые. Текст был следующим:
Пропустить через него фтор. Вольфрам. Осмий.
Я понятия не имел, какого черта это значит. Кто-то ошибся номером?
Перечитав сообщение несколько раз, пристально изучив номер и убедившись, что я по-прежнему ничего не понимаю, я продолжил движение.
Итак, вернемся к клубу химии. Конечно, поначалу я рассчитывал найти что-то, что будет мне однозначно интересно и то чему я смогу с радостью посвящать свободное время. Но клуб любителей истории оказался заполнен, прежде чем я успел до него добраться, а в драмкружок и Клуб Любителей Порохового Оружия меня не взяли. Это весьма охладило мое желание вступать куда бы то ни было и на какое-то время вопрос был отложен в сторону.
Дни шли за днями, осень сменилась зимой, а я так ничего и не подыскал. Пару недель назад уже практически в отчаянии я попытался вступить в Кружок Любителей Теоретической Физики, считавшийся весьма престижным. Но одной из особенностей «серьезных» кружков было то, что каждый из них имел выборного руководителя, в число чьих обязанностей входила, в том числе и «экзаменация» желающих вступить.
История моих взаимоотношений с КЛТФ была еще короче, чем список любимых приемов Ронды Роузи. Я вошел, сказал, что хочу вступить, сидевшая за какими-то книгами рыжая девчонка подняла свое веснушчатое, с огромными зелеными глазами, лицо и произнесла три слова: «Почему небо синее?».
–Ты красивая, – сказал ей я. Она, правда, была красивая.
–Диффузное излучение неба, – сказала она. – А теперь – Департ. Энд би гон виз зэ винд.
И вот, теперь я стоял перед дверью с номером 88.
Все еще пытаясь следовать инструкции на объявлении, я в четвертый раз позвонил. Результат был тем же самым.
В этот момент за дверью что-то разбилось.
…
По-традиции вздохнув, я дважды постучал и вошел внутрь. Внутрь средних размеров комнаты, с дверью в дальнем от меня конце (видимо внутреннее помещение), в комнате было одно, выходящее неизвестно куда, окно, несколько заставленных разнообразными коробочками и склянками столов, вокруг которых, на полу, стояло еще больше коробок и склянок всех форм и размеров. На одном из столов стоял белый электрический чайник в компании некоторого количества разнообразной (чистой и не очень) посуды. Здесь и там стояли стопки книг и журналов, а дополняли картину полного хаоса разбросанные по всей комнате фрагменты различного химзащитного снаряжения и лабораторные халаты разной степени белизны.
Одушевленных предметов, не считая меня, в кабинете было трое (хотя, если быть честным до конца, я нисколько не был уверен даже в том, что душа была у меня, что уж говорить о какой-то троице, которую я видел впервые). Небритый молодой человек и девушка с совсем короткой стрижкой стояли рядом за одним столом, под ногами девушки лежали осколки кружки, и растекалось что-то напоминающее кофе. Еще одна девушка, рыжеволосая (опять) и очень симпатичная (опять!) (КЛТФ, видимо, будет преследовать меня до конца жизни), стояла чуть в стороне, возле окна. Все трое были в белых халатах. И все трое смотрели на меня, не обращая никакого внимания на разбившуюся только что кружку.
Just act cool.
Я был холоден как сосиска из университетской столовой.
–Добрый день, – сказал я. – Я хоте… Хочу вступить.
Они по-прежнему молчали. На мгновение мне показалось, что рыжая заговорит первой и задаст мне вопрос (естественно про небо). На который я, по доброй традиции, отвечу комплиментом и навсегда покину этот кабинет.
–Как поджечь снег? – спросил небритый.
Как поджечь снег? А что, его можно поджечь?
…
Можно полить его Everclear 1 – там 95%. Вспыхнет от любой искры.
1
Легковоспламеняющийся алкоголь.
–Могу дать подсказку, – неожиданно сказала рыжая, достав из стоявшей рядом коробки небольших размеров таблицу Менделеева и улыбнувшись.
Небритый и коротковолосая прыснули от смеха.
–Давай же, все как на ладони, – сквозь смех произнесла стриженая.
Я снова посмотрел на рыжую, водрузившую таблицу на один из столов. Что-то в ней казалось странно знакомым. Нет, речь не о сходстве с девицей из КЛТФ. Оно было, но дело было не в нем. Она напоминала мне кого-то, кого я знал, до университета. Мысли почему-то уносило в сторону.
Университет. Столько всего поменялось. Почему я так плохо помню все то, что было раньше? Университет. Мне для него специально купили мобильный телефон, а до этого я жил как-то без него. Без звонков и СМСок. Без СМСок.
Сообщение!
Пропустить через него фтор! Вольфрам и осмий!
–Пропустить через него фтор…, – осторожно начал я, будучи готовым, при молчании с их стороны присовокупить к ответу вольфрам и осмий.
Девушки одобрительно закивали. Небритый приподнял брови.
–Неплохо, – согласился он. – Самый твердый металл?
Все вставало на свои места.
–Вольфрам, – сказал я.
–А самый тяжелый?
–Осмий.
Девушки посмотрели на небритого.
–Ну что вы на меня смотрите? – недоуменно произнес парень, отвечая на их взгляды. – Про кристаллическую решетку черного фосфора его что-ли нужно было спрашивать?
–Ты принят, – добавил он, глядя уже на меня. – Аплодисменты.
Никто не хлопал. Зато мои новообретенные коллеги женского пола добродушно улыбались.
–Как тебя зовут? – спросила рыжая, подходя ко мне.
Я представился.
–А я – Варя, очень приятно. Вопросы задавал Петя (она указала рукой на небритого, который безэмоционально кивнул), а стрижка а-ля «Эмма Уотсон периода творческих исканий» украшает голову Маши (Маша картинно запрокинула свою украшенную (украшенную ли?) этой самой стрижкой голову назад, а потом показала мне V пальцами (!?)).
«V has come to» – вспомнил я почему-то.
…
Итак. Петя и Маша. В кабинете номер 88. Я, конечно, не знаток химии, но шутку оценил.