Синдром Далекого Острова
Шрифт:
Ведомый любопытством, я направился к конференц-залу – через дверь и налево. Напротив зала (справа от двери) – были два закрытых кабинета, возле дальнего из которых находился тот самый узкий коридор.
Через раскрытые двери зала были видны ряды пустых кресел. Из глубины зала доносились голоса.
–…Вы имеете в виду то, что для абсолютного большинства людей современные технологии неотличимы от магии? – спросил женский голос.
–Дело не только в этом и даже не столько, хотя это, несомненно, вносит свою лепту, – отвечал мужской голос. – Исторически, процесс развития общества определялся взаимодействием двух факторов, первый из которых – «базис» – представляет собой средства производства, грубо говоря, материально-техническую часть,
–А потом все винят Ленина, – вставил второй мужской голос. На порядок моложе первого.
Оба мужских голоса негромко рассмеялись.
Я вплотную прислонился к стене возле двери в зал, прислушиваясь.
–Неужели вам не жалко империи? – спросила девушка.
–Мне очень ее жаль, – ответил первый мужской голос. – Но здесь не в жалости дело. Она исчезла не потому, что её развалили злые коммунисты, а потому, что руководство, довело её до нежизнеспособного состояния. А большевики просто оказались первыми, кто подобрал валявшуюся без присмотра, после февральской революции, власть.
В принципе он был прав, вот только крах Июньского наступления я большевикам никогда не прощу.
–И все-таки, – вновь возник второй мужской голос.
–Да-да, и все-таки, – продолжал первый мужской голос. – Так вот, на определенном этапе, описанная мной схема развития общества, развития в смысле движения вперед, перестает работать. Сложно однозначно сказать, когда это происходит. Универсальным маркером, в принципе, можно назвать наступление эпохи постмодернизма в искусстве. Это примерно 90-е годы 20-го века. Массы населения развитых стран оказываются порабощены массовой культурой, производство, за исключением наиболее высокотехнологичного, выносится за рубеж…
–И появляется Интернет, – вставила девушка.
–Да, но не сразу, гиперреальность начинает существовать еще до его распространения. Ей, бесспорно, помогли масс-медиа и, в первую очередь, телевидение. Интернет же просто многократно усилил успевшую уже сложиться тенденцию. Он, в моем понимании, окончательно оформил смещение вектора развития. До определенного момента, человечество двигалось… Наружу, что ли. Вовне. Оно постигало мир вокруг себя; а потом, стало все больше и больше заниматься копанием в дебрях собственного сознания. То есть устремило взгляд вовнутрь себя. Так вот, возвращаясь к теме, – гиперреальность, сама по себе, в моем, естественно, понимании, является несколько искаженной копией реальности, сотканной из разного рода симулякров, которая существует в головах у населения развитых стран.
Последнюю фразу он произносил медленно, тщательно подбирая слова.
–Опять же, я не могу точно определить момента зарождения этой гиперреальности, однако, поскольку она состоит из симулякров, мы можем обратиться к ним. Нас, само собой, интересуют по-настоящему серьезные экземпляры, затронувшие большое количество людей и, что еще более важно, сформировавшие на своей основе некое искаженное представление о реальных событиях. Наиболее каноничным, если угодно, примером, предложенным самим Жаном Бодрийяром, является Война в заливе. Миллионы людей формировали свое представление о ней, на основе репортажей CNN, мало что общего имевших с реальностью.
–Хвост виляет собакой, да? – второй мужской голос.
–Именно. Отличный фильм, несколько, правда, упрощающий все, но все равно отличный. Впрочем, возвращаясь к примерам, лично мне кажется, что еще одним неплохим экземпляром симулякра второго рода могло бы стать…
–Простите. Что такое симулякр второго рода, еще раз? – снова спросила девушка.
Как
–Это некий, скажем, квазиинформационный посыл, содержащий отсылку к объекту, который либо не существует в принципе, либо, как с Войной в заливе, представляет собой этакий «черный ящик», содержимое которого реципиенты узнать не в силах. Симулякр первого рода это верная оригиналу копия, а симулякр третьего рода это самое интересное. Это копия, не имеющая оригинала. По сути дела, настоящие симулякры это симулякры второго и третьего рода.
–Настоящие симулякры – как трогательно звучит, – с деланным умилением произнесла девушка.
Настоящая подделка.
Или истинная копия?
После того, как я осознал, что я – гуманитарий, рассуждения о подобного рода вещах стали единственной отдушиной, благодаря которой у меня сохранялось хоть какое-то самоуважение.
Первый голос, тем временем продолжал.
–Сегодня мы существуем в окружении симулякров. Наши деньги – это напечатанная на принтере бумага с водяными знаками, не подкрепленная ничем. Наша одежда отвечает некой абсолютно абстрактной моде, которая неизвестно кем задается и неизвестно откуда берется. Бренды порождают огромные добавочные стоимости, искусно симулируя сложный технологический процесс. То же самое с общественным мнением.
–И с политикой, – вставил второй мужской голос.
–Именно, представительные органы власти представляют неизвестно кого. Во всех развитых обществах происходит примерно одно и то же. Меняются детали, но суть остается. Если у нас псевдодемократия пытается сделать вид, что она настоящая, то в Израиле, например, уже этнократия пытается выдавать себя за демократию.
Я проверил телефон. Ответа пока не было.
Голос продолжал.
–Прибавьте ко всему перечисленному ваш пассаж, про неотличимость технологии от магии – если то, как работает фотоаппарат, мы еще можем понять, то теория струн, особая теория относительности и многое другое, что стоит в основе современного представления о структуре мироздания – для нас находится совершенно за гранью осмысления. И не стоит считать, что это всего лишь недостаток образованности, нет. Мы все, вне зависимости от уровня образования и социального статуса, существуем в гиперреальности.
Единственный способ вырваться это…
Мой телефон издал короткий, но чрезвычайно яростный писк, от которого я, затаивши дыхание прислушивавшийся к диалогу за стеной, чуть не подпрыгнул.
–Мне жаль, но боюсь, я должен идти – у меня еще есть занятия, – сказал первый мужской голос. Звук шагов двинулся по направлению ко мне – Я ответил на ваш вопрос?
Голос прозвучал совсем рядом с дверью. Я сделал шаг в сторону.
–Эммм… Не совсем, – осторожно сказала девушка (она, видимо, тоже подошла к двери – голос звучал ближе). – Я все-таки спрашивала о синдроме одиночки.
–Ах, ну да. Меня немного унесло в сторону симулякров… Впрочем понятия-то смежные.
Щелкнул выключатель. Свет в зале погас.
–Синдром одиночки это… псевдофилософское понятие, обозначающее явление, когда… похожие, но не связанные между собой действия группы индивидуумов образуют некое…некое подобие сконцентрированных усилий, то есть кажутся составными элементами чего-то целого.
…
Шаги.
–Например, такое иногда происходит после сообщений о терактах или серийных убийствах, когда у террористов и маньяков появляются подражатели. Или, например, если в сообщениях в масс-медиа небольшой пожар будет выставлен поджогом, имевшим какую-то цель, и если этой теме будет уделено большое количество внимания, то в финале мы получим многократно увеличивающийся риск настоящих поджогов. Проще говоря, это похоже на эффект подражания или эффект присоединения к большинству. Однако главной разницей является то, что в случае с эффектом подражания всегда есть тот, кто начал цепочку, сделал первый шаг. В то время как синдром одиночки как раз подразумевает отсутствие этого элемента.