Синева небес
Шрифт:
В последней декаде января у Фудзио вышло забавное приключение.
Он долго ехал на малой скорости вдоль тротуара, следуя за девушкой-подростком в школьной матроске. Та шла, опустив голову, хотя держалась при этом довольно прямо. Он окликнул ее:
— Подвезти?
По опыту Фудзио знал, что женщины, которые бредут нога за ногу, охотно принимают подобные предложения. Такая походка свидетельствует о том, что женщина томится отсутствием цели. Однако эта девица шла нормальным шагом, поэтому Фудзио ожидал отказа, когда она вдруг остановилась и с готовностью
Распахивая дверцу, Фудзио лихорадочно прикидывал, а не сбежать ли ему прямо сейчас. Внезапно от одной мысли о том, что ему теперь придется провести в ее компании час или два, Фудзио охватило омерзение.
Девица плюхнулась на переднее сидение, положив на колени, прикрытые юбкой в складку, синий портфель. Краска на нем стерлась, проступила сероватая кожа.
— Учишься в школе высшей ступени? [18] — обреченно спросил Фудзио.
— Ага.
— Какой класс?
18
В японской школе предусмотрены 3 ступени образования, из которых две первых являются обязательными. В начальной школе обучают детей с 6 до 12 лет (6 лет), в средней школе — с 12 до 15 лет (3 года), школа высшей ступени для 15 — 18-летних, в ней также учатся 3 года.
— Второй.
Глаза у нее были узкие, как щелочки.
— Куда поедем?
— Все равно.
— Ты всегда садишься, когда приглашают?
— Так ведь не часто…
Дурацкий разговор. Вроде допроса. Из такой беседы много не выудишь.
— А что ты любишь? — спросил Фудзио, зайдя в тупик.
— Собак и Дзюн-тя-я-на из «Кюто-кюто-о» …
У девицы была характерная манера растягивать слова. «Кюто-кюто» — так называлась модная в последнее время среди подростков группа. В ней голосили четверо сопляков не старше двадцати лет.
— Я же знаком с продюсером «Кюто-кюто»! И с Дзюном тоже много раз встречался, мы с ним в приятельских отношениях, — беззастенчиво соврал Фудзио.
— Как? Правда?!
Голос девицы внезапно наполнился таким неподдельным восторгом, что Фудзио от удивления чуть не выпустил руль.
— Хочешь заполучить автограф Дзюна? — спросил Фудзио.
— Ну да, но…
— Что — «но»?
— Лучше футболку…
— Нет ничего проще!
Фудзио представил, как он дарит этой дурехе собственную грязную футболку, и его разобрал смех.
— Ладно, попрошу у него при случае. Он мне не откажет. Я ведь часто ему помогал.
— И автограф даст?
— Даст, даст.
Фудзио понятия не имел, как расписывается этот самый Дзюн-тян. А ведь эта пигалица, хотя и понятия не имеет, где столица Америки, подпись Дзюн-тяна наверняка знает, как свои пять пальцев, так что нужно не попасть впросак. Но если всучить ей футболку, вопрос с автографом можно замять — мол, закрутился, подожди еще немного.
— А что взамен? — нахально спросил Фудзио.
— А что вы хотите? —
— Ты не догадываешься? Тебя. Или, думаешь, мне нужны деньги?
— Ну да.
— Нет, денег у меня хватает. Я сам угощу тебя чаем. А тебе достаточно только раздеться, идет?
Девица погрузилась в задумчивое молчание.
— Это же раз плюнуть! Если тебе нравится богема, значит, должна жить по ее законам, иначе над тобой просто будут смеяться.
— Вы меня познакомите с Дзюн-тяном?
— Вообще, это будет непросто. Но я попытаюсь. Дзюн — звезда, поэтому осторожничает и не остается вдвоем с незнакомыми девушками. Во всяком случае, ты не должна болтать об этом. Дзюн терпеть не может девиц, которые разносят слухи.
— Я никому не скажу. Не хочу, чтобы у него были из-за меня неприятности.
— Вот и ладно. Ты все правильно поняла. Тогда пойдем выпьем чаю? — непринужденно сказал Фудзио. — А потом я тебе покажу, как нужно заниматься сексом, чтобы понравиться Дзюну. Тебя как зовут?
— Ёсико Яманэ.
— Ёсико? Обалдеть! Так звали первую девушку Дзюна, он мне сам рассказывал. — Фудзио ощущал прилив вдохновения.
В ресторане, сидя напротив Ёсико, он спросил:
— Кто твой отец?
— Учитель в средней школе, — ответила та.
Фудзио пережил новый шок. Будь у него стул без высокой спинки, как в баре, наверное, так бы и рухнул.
— Серьезный человек, — притворно восхитился Фудзио. — Как же ты отцу расскажешь о Дзюне?
— Никак не расскажу.
— Почему?
— Все равно не поймет.
— Это верно. Я тоже перестал делиться с родителями, когда повзрослел.
Фудзио сказал это для перестраховки. И без того было ясно, что девица с подобным характером ничего не скажет ни родителям, ни учителям. С такими можно делать все, что угодно — даже не предупреждая, чтобы молчала. А вот с болтушками связываться не стоит.
— Что, строгий отец? Все поучает, — как учиться, с кем встречаться, с кем не дружить?
— Не-а.
— Неужели ничего не говорит?
— А мы не разговариваем.
— Вообще, что ли, не разговариваете? Не верю!
— Разговаривать?… А о чем?…
— Ну, о чем-то ты должна говорить с родителями!
— Да не о чем мне с ними говорить…
— А чем отец занимается дома?
— Читает комиксы для девочек.
— Хм! — Фудзио даже подавился чаем… — А для чего? Наверное, для работы? Чтобы лучше понимать своих учениц?
— Может, и так. Не знаю.
У Фудзио даже мурашки по спине побежали. «Извращенец какой-то», — подумал он.
Из рассказа пигалицы следовало, что ее папаше лет сорок пять. И этот зрелый мужчина, вернувшись домой с работы, читает комиксы для девочек, вместо того чтобы общаться с домочадцами.
— Ну да ладно. Сейчас я тебе все объясню. — Фудзио решил, что пора уже действовать.
— Да, пожалуйста, объясните, — тоном послушной ученицы откликнулась девица.
И так она это сказала, что Фудзио снова опешил.