Сингомэйкеры
Шрифт:
За спиной Кронберга на экране сильно увеличенное устройство, я не силен в технике. Но рассмотреть не успел, он нетерпеливым жестом указал всем на кресла, я с сочувствием смотрел на его сильно осунувшееся и постаревшее лицо.
– Есть новость, – произнес он достаточно бодро, глаза оставались серьезными, а лицо так и вовсе кажется мрачным. – Получены пригодные для использования коммуникаторы седьмого поколения.
– Как это… пригодные? – переспросил Штейн с непониманием.
– А вот так.
– Но специалисты уверяли…
– Сейчас
– Уверяют, что седьмого? – спросил Штейн. – Но ведь это еще невозможно! Даже на закрытом для всех предприятии идет пока только пятое…
Кронберг поморщился.
– Все это верно. В массовое производство пускать нельзя, это опытные образцы. Из тысячи один получается годным, так что он по цене авианосца. И пока неизвестно, каким способом уменьшить.
– Уперлись в потолок миниатюризации? – спросил Гадес понимающе.
Кронберг не удивился очевидному вопросу, Гадес вообще бывает на редкость тугодумным, кивнул.
– Современная технология уперлась в потолок. Чтобы двигаться дальше в миниатюризации, потребуется переход на иные носители и трехнанометровый процесс, но для этого нужно разработать принципиально новые технологические методы. Что мы имеем? Новый уровень рано или поздно будет достигнут. В сотнях институтов напряженно работают над переходом на иные подложки, разрабатывают новые методы записи… но это случится через три-четыре года. Может быть, через два-три. Вы готовы ждать?
Штейн буркнул:
– Я бы подождал.
Данциг покачал головой.
– У нас нет времени, к сожалению.
Гадес добавил с иронией:
– К тому же при переходе на новый технологический уровень эти чипы резко подешевеют. И станут доступны слишком многим…
Мне показалось, что при этих словах даже Штейн сразу сменил ориентацию и сказал бодро:
– Да-да, я тоже за немедленное испытание. Какого размера эти чипы, с грецкий орех?
– С виноградину, – ответил Кронберг. – Спелую.
– Дикую?
– Ну что вы, как можно! Лучших сортов.
Штейн горестно вздохнул, посмотрел на Кронберга с подозрением и добавил:
– Бьюсь о заклад, эта виноградина в грозди еще и самая крупная.
Кронберг сдвинул плечами.
– Что делать… Но вы можете подождать. Наши специалисты усиленно разрабатывают новые методы записи, и наш чип-коммуникатор будет уменьшен сразу до размеров макового зерна.
– Когда это произойдет?
– На промышленную основу поставим через три-пять лет, но для вас можем отобрать прямо из лаборатории годные образцы.
– Когда?
– Уже через год-два.
Штейн подумал, сказал великодушно:
– Нет уж, я тогда как и все.
Кронберг обвел всех взглядом, голос прозвучал напряженно:
– Как уже сказал, все ищут способ обойти предел, экспериментируют с новыми материалами, но из полученных по старой технологии два коммуникатора из каждой тысячи все-таки соответствуют нормам. Я велел доставить все годные ко мне в кабинет. Лично я готов испытать на себе…
Гадес спросил
– А мы?
– По желанию, – буркнул Кронберг. Он поморщился, сказал раздраженно: – Успеха не обещаю. Самое худшее, что может быть, чип просто не сможет преобразовать электрические сигналы в понятные нам образы. Но если вдруг сможет, наша жизнь значительно облегчится.
Штейн поинтересовался осторожно:
– Хотя бы на мышах испытали?
– Даже на кроликах… – заверил Кронберг, – …собирались. Думаете, у нас есть время? Или мы готовы допустить толпы народу к сверхзасекреченным исследованиям? Вы знаете политику нашей организации. Такие опасные для общества вещи первыми должны получать мы. Так что все технологические процессы проходят под строжайшим нашим контролем, каждый чип учитывается, вынести за пределы завода немыслимо… а кроме того, невозможно воспользоваться даже там на месте. Все происходит в строжайшей тайне! Официально в концерне испытывают чипы пятого поколения, а на самом деле, как я уже сказал, мне сейчас готовы доставить экспериментальные образцы седьмого. Этим напоминаю вам, что и мои слова – строжайшая тайна и что приступаем к испытаниям лично. Не стоит общество волновать непроверенными слухами.
Я косился по сторонам, у всех строгие лица, в глазах понимание, преданность и верность. Организация умеет подбирать людей.
На другой день я понял суть слов Кронберга насчет полной добровольности. Откажись кто, никто не осудил бы: даже из отобранных годных чипов не каждый заработает, а операция оказалась такой мучительной, что я всхлипывал от жалости к самому себе.
На самом деле сперва все было просто класс: уложили в операционной, обрили голову, в вену вставили трубку и запустили наркоз, я благополучно вырубился, а очнулся лишь от встревоженного женского голоса:
– Юджин, проснитесь… Юджин, как себя чувствуете… Юджин, моргните…
Я рассмотрел, как сквозь матовое стекло, молодую медсестру с вот такими, это явно для взбадривания, смотрит участливо и с тревогой, а ее сочные сиськи колышутся прямо перед мордой.
– Э-э… – проскрипел я. – Уже не сплю…
– Вот и прекрасно, – обрадовалась она, тут же с боков появились люди в белых халатах. Меня одели и под белы руки перевели в комнату отдыха, та же медсестра быстро и ловко вкатила ампулу зеленой жидкости в руку, еще одну, только желтую, в ногу, а третью, с прозрачным раствором, прямо в шею.
– А вот эти капсулы, – объясняла она живо мягким грудным и очень сексуальным голосом, – будете пить при первых же признаках головной боли…
– У меня не болит голова, – заверил я заплетающимся языком.
– Будет, – успокоила она. – И сильно будет! Но вы не волнуйтесь, просто, если не поможет, увеличьте дозу. Если двойная не снимет боль, то вот для внутримышечных, а вот для внутривенных…
Я содрогнулся, не таким представлял себе вживление чипа. В мечтах одно, в реальности почему-то все жестче.