Синие шинели (сборник)
Шрифт:
Подошел трамвай. Расталкивая пассажиров, ватага ринулась в вагон…
Ничего примечательного — обычная городская картинка — по улице идет трамвай. На проспекте Сейфуллина из заднего вагона вышла шумная компания — шестеро парней. Шли уверенные, что никому до них нет дела. И только один скорее чувствовал, чем видел: где-то сзади идет светлая «Волга».
Анна вела машину, будто всю жизнь только тем и занималась, что выслеживала преступников, и ни на минуту не теряла шестерых из виду. И все-таки они исчезли. Пропали как-то вдруг, свернув в узкий переулок. Этого преследователи не предвидели. Как быть? Ехать следом по безлюдной улочке нельзя: спугнешь шайку.
Всего несколько секунд длилась заминка.
— За ними! Вплотную! Потом выйди и громко спроси у кого-нибудь из жителей, где живут Ивановы, они, мол, такси вызывали. И — дальше.
— А как же вы?..
— Считайте, что нас нет.
Белоусов со Шпарбергом залегли, вжались в сиденья.
Толчок. Стала машина.
— Кто тут Ивановы? Такси вызывали?
— Ивановы? Нет вроде таких. Может, дальше…
И опять качается «Волга» по кочкам.
— База «Рыбсбыт», — вполголоса сообщает Анна. — Длинный высокий забор. Идут вдоль забора. Ворота. Прошли мимо…
— Загоняй на базу!
Шпарберг остался в машине, а Белоусов через всю территорию базы — к высокому забору. Вскарабкался по пустым ящикам. Вот они! Парни подходили к невзрачному домишку по улице Алексеева. Вошли внутрь. И скоро до Белоусова донеслась музыка.
«Показывают товар, — подумал он, — значит, здесь!»
Через полчаса Кузьменко в сопровождении двух парней вышел на улицу. Снова пошли вдоль забора. В магазин, наверное, за «магарычом» по случаю состоявшейся сделки.
На углу произошла короткая схватка. По сигналу Кузьменко бросились на его провожатых Белоусов со Шпарбергом. Но один увернулся, убежал, а другого, Евгения Афанасьева, скрутили, втолкнули в такси.
Михаилу Германовичу Белоусову за сорок, но он рассказывает, что в тот день «давал марафон», как олимпиец. А как же иначе? Сбежавший мог предупредить всю шайку. Но он направился вокруг базы, а Белоусов напрямик — и успел вперед.
Вошел — и словно окунулся в табачный дым, в пьяный гвалт. За столом пятеро. Бутылки, веселье… — «Бродяга Байкал переехал..»
— Встать! Руки вверх!
У внезапно вошедшего руки в карманах. Рослый, решительный — загородил дверь. Поднялись собутыльники, затравленными зверьками смотрят на неизвестного. Так их и взяли: Станислава Устинова и трех Геннадиев — Аверкова, Землянова, Чепаксина, понуро стоящими перед Михаилом Германовичем. Пятый, сосед, оказался непричастным к краже.
…Который раз смотрит Варвара Ивановна на часы: вот уже без четверти четыре. Что же это? Куда запропастился Михаил? С утра ушел за билетом, обещал часа через полтора заехать, отвезти на вокзал, но вот уже дело к вечеру, а все его нет… Звонила на работу — во Фрунзенский райотдел милиции — говорят, не беспокойтесь, никуда не денется ваш сын.
— А я, милые мои, на то и мать, чтобы беспокоиться, — назидательно сказала Варвара Ивановна и положила трубку.
Она-то хорошо знала своего сына. Если уж он не сдержал слово, значит, были серьезные причины.
Вернулся Михаил часов в восемь. Виновато сказал:
— Ты уж извини, мать. Так получилось — зашел на минутку в райотдел и закопался в делах-бумагах. Срочно надо было…
— Да ладно уж, — отмахнулась Варвара Ивановна. — Днем раньше, днем позже уеду — какая разница?
— Вот и отлично.
Потом смотрела мать, как отчищал Михаил в коридоре с брюк следы глины, смеясь одними глазами, спросила:
— Что-то дела-бумаги твои какие грязные… Фартук бы тебе, чтоб вроде дворника…
— Да, мать, — серьезно ответил Михаил. — Дворник — это ты правильно сказала. Надо же кому-то выметать всякую нечисть, чтобы на земле нашей чище было.
…Мы беседуем с Михаилом Германовичем в его кабинете.
— Скажите, — спрашиваю его, — вам нравится ваша работа?
Вижу, что вопрос этот немало удивляет моего собеседника. Он молча открывает ящик стола.
— Хотите совсем немного статистики? За прошлый 1965 год мне удалось раскрыть не одно преступление. Да и в этом кое-что сделано… Это, прикиньте, насколько меньше человеческого отребья ходит по нашим улицам, насколько людям спокойнее жить! Вот хотя бы тот же магнитофон. Скажете, мелочь? Нет, не мелочь. Его утащили из Алма-Атинского ремесленного училища № 23, украли радость у большого молодежного коллектива. А ведь я, между прочим, тогда без оружия был, с одной авторучкой в кармане. Но знаю я уже этот народ — воров, жуликов. Трусы! Перед жизнью пасуют, перед маломальской работенкой. Вот и тунеядствуют. Такие и на фронте дезертирами были.
Обсуждение «мелких» деталей одного происшествия. Слева направо: старший лейтенант А. М. Рыс, майор М. Г. Белоусов и лейтенант Г. А. Спичаков.
Фронт… Это здесь получил закалку Белоусов, исколесивший не одну сотню километров военных дорог со своей 85-миллиметровой гаубицей. Кончилась война, а гвардии старшина Белоусов все еще был на фронте: воевал с бендеровцами в украинских лесах. Потом служил на границе — а это разве не фронт?! Демобилизовался. И вскоре — в 1950 году — по комсомольскому призыву пошел на работу в органы охраны общественного порядка. И опять на посту, пока мешают жить честным людям остатки старого мира.
Наступит день — отщепенцы, паразиты, живущие за счет других, исчезнут в Советской стране. В этом великая логика коммунистической эпохи: строится новая жизнь, созидается новый человек. И в будущем, несомненно, уйдет на заслуженный отдых беспокойная должность милиционера. Но пока они зорко стоят на страже нашего спокойствия — люди в синих шинелях. И один из них — старший оперуполномоченный, капитан милиции коммунист Михаил Белоусов, оперативно уполномоченный народом на очень ответственный пост.
Г. РАБОТНЕВ.
г. Алма-Ата.
А. Штульберг
В ГОРАХ ИДУТ ДОЖДИ
Гром грохочет не умолкая. То мощным артиллерийским залпом ударит совсем рядом, то пророкочет где-то вдали. По брезентовому верху палатки без устали барабанят крупные капли. Маленькое оконце то и дело освещается белым светом. Кажется, что надоедливый фотограф только и знает, что щелкать своим блицем.
Когда немного утихает шум ветра и смолкает гром, еще явственнее становится рокот внизу, в Узкой щели. Это ворочает камни Безымянка — не очень заметная в сухое время года горная речушка.