Сирена (ЛП)
Шрифт:
– И устроила мне нагоняй. И за то, что придешь ко мне в воскресенье, и поможешь прибраться в квартире.
– Это Пасхальное Воскресенье… Мы оба состоим в одной религиозной общине… Тогда почему бы и нет. К тому же, вы лучший босс, который у меня когда-либо был.
– А ты, вне всякого сомнения, лучшая ассистентка, которая у меня когда-либо была. Вот.
Сунув руку в свой портфель, Истон вытащил последнее из присланного Томасом.
– Может, они тебе понравятся? Последний подарок Финли. Кажется, сережки.
Открыв коробочку, Мэри прыснула
– Что?
– спросил Зак.
– Милые зажимы для сосков, босс.
Он вспыхнул.
– Зажимы для сосков? Мне следовало догадаться.
– В принципе, они выглядят, как сережки-клипсы, - успокоила она.
– Но ты сразу распознала их назначение.
Истон вопросительно приподнял бровь. Мэри с деланной невинностью обратила взор к небу.
– Не знаю. Возможно, я все-таки, разделяю подобные убеждения.
Поднявшись, она направилась к двери.
– Думаешь, мне стоит позвонить Норе? – спросил Зак, заставив ее развернуться.
– Думаю, вам стоит об этом подумать, - ответила Мэри и вышла из его кабинета.
Взяв трубку, Истон набрал домашний номер Сатерлин, но никто не ответил. Попробовал на мобильный, но тут же попал на голосовую почту. Отправил письмо со словами – "Позвони мне, пожалуйста", но получил автоматическую рассылку со словами,
– "Получателю сего: Идите на хрен. Я занята".
Вздохнув, Зак повесил трубку. Даже в канун Пасхи - день, который ничего не значил для него, но насколько он знал, являлся важнейшим праздником для католиков, Нора, судя по всему, с головой ушла во вторую работу.
Истон пытался ей позвонить. Просто этому не суждено было сбыться. Подумав о том, чтобы набрать Грейс, он снова поднял трубку, посмотрел на нее, и положил обратно.
***
"Он вздохнул, понимая, что попался. Уильяма забавляла мысль, что, несмотря на свой безоговорочный контроль над каждым аспектом ее жизни, Каролина, по-прежнему, верила, что могла отслеживать его выбор книг для чтения. Ее кроткое, женское неодобрение пресекало любой, проявляемый им акт доминирования.
– Чтобы мне в этих отношениях сохранить статус Верхнего партнера, прими следующий упреждающий удар - я позволяю тебе раскритиковать мою книгу, - сказал Уильям Каролине, как только та расположилась у его ног.
– Снова Камю? Он такой унылый и меланхоличный, - попрекнула она, - ты находишь благородным толкать тяжелый камень на гору в течение всей жизни?
– Это благородно, поскольку Сизиф делает больше, чем ничего. Он знает, что его усилия тщетны, и что мир есть абсурд, но продолжает, отказываясь подчиниться бесполезности. Это и мудро, и благородно.
– Это депрессивно. Камю был атеистом, правильно?
– не унималась Каролина, положив подбородок ему на колено.
– Да, он был атеистом.
–
Уильям улыбнулся, зарывшись пальцами в ее волосы.
– Мой маленький Кьеркегор… даже если бы это доказало, что небесный трон пуст, и наверху нет ничего, кроме холодного, прозрачного вакуума, сегодняшней ночью я бы все равно занялся с тобой любовью с тем же неистовством, что и прошлой. Разве это не лучший ответ целибату?
Каролина покраснела, как маленькая девочка.
– Думаю, заданный вопрос с подвохом.
– Никакого подвоха.
Закрыв книгу, Уильям отложил ее в сторону.
– А что сейчас читаешь ты?
– Я нашла старую книгу новелл О.Генри. В старших классах мы проходили "Дары Волхвов", однако, не думаю, что после этого мне довелось читать его произведения.
– Ах, да. Молодая пара, отчаянно бедная, но безумно влюбленная… она продала свою единственную ценность – длинные, роскошные волосы, чтобы купить мужу цепочку для часов… а муж продал свою единственную ценность – карманные часы, чтобы купить жене гребни для ее длинных, роскошных волос. Во имя любви они пожертвовали всем, чем могли.
– Главное, что они были вместе, - почти шепотом произнесла Каролина.
– Да, конечно. Вместе.
Отняв руку от ее волос. Уильям вернулся к своей книге.
– А ты говоришь, что Камю меланхоличен".
– Эй, наша грешница все еще в пижаме, - сказал Уесли, просунув голову в ее кабинет.
– Можешь сделать пятиминутный перерыв?
– Да, не помешает.
Отодвинувшись от своего стола, Нора оглядела малого с головы до ног.
– Костюм и галстук. Определенно, в стиле GQ.
Он поклонился.
– Это Пасха, Нора. Ты можешь оторваться от своей книги хоть ненадолго, чтобы сходить в церковь на Пасху?
– Если я соберусь в церковь, то только в "Пресвятое Сердце".
Уесли сгримасничал.
– И то верно. Как обстоят дела с книгой?
Он уселся в кресло напротив ее стола.
– Хорошо. Сложнее из-за отсутствия ежедневного отзыва. Я к этому привыкаю. Но работа идет. Хотя, я побаиваюсь кульминационной сцены.
– А в чем проблема?
Уесли ослабил свой галстук. Поставив локти на стол, Нора потерла виски.
– Она выносит мне мозг. Это самая важная сцена в романе.
– Значит, это секс-сцена.